- Как звали дочь Михаила?
- Лиля. Вы внешне с ней похожи. Но ещё больше ты похожа на её мать, которая умерла при родах. Теперь ты понимаешь, почему Михаил привел тебя в свой дом? В тебе он увидел женщин, которых любил, которых не смог уберечь. Михаил, узнав, что именно Герман отвёз тебя домой, посчитал, что вы старые любовники. Что умышленно познакомилась с ним. Внедрилась в дом, чтобы стать ближе к Саше, чтобы помочь Герману видеть дочь. Чтобы, в конце концов, он смог Сашу отобрать у Михаила.
- Но это же, неправда! Я не знала Германа, пока не попала в дом Михаила. Более того, я вообще не знала, что Саша не дочь Махаила, пока мне об этом не сказала Людмила Васильевна. Серёжа, ты-то хоть мне веришь?
- Я-то верю. Но не Михаил. Он поэтому и увёз Сашу подальше. Хочешь вернуть доверие, помоги найти Германа.
- Но как? Я же действительно не поддерживаю с ним отношения. У меня нет его номера телефона, - передала свой телефон Сергею. – Вот, посмотри. Там нет его. Ни в сохранённых, ни во входящих, исходящих. Я не имею с ним связи. А та ночь, что была, это минутная слабость. Я сейчас не пытаюсь оправдываться. Что сделано, то сделано. Это мой выбор. Но и Михаила я не использовала. У меня не было умысла вмешиваться в отношения Михаила и Германа. В чём я виновата? В том, что каждый из них увидел во мне свою женщину из прошлой жизни? Михаил жену или дочь. Герман свою возлюбленную. Но меня-то саму кто-нибудь из них вообще видел? Меня саму!? Не думаю… Им я – Ева, я им не нужна была. Лишь те, другие. Но не я… Что один, что другой свои истории пытались мною переиграть. А так же не бывает. С другими людьми будет уже совсем другая история. Время беспощадно. И переиграть судьбу невозможно. И Герман это понял быстрее Михаила. Он не пытался меня задержать в своей жизни. Хотя и пройти мимо тоже не смог. Но та ночь, что была у нас с ним, она будет ему горьким бальзамом. Память своё дело сделает, и он ещё много раз пожалеет, что подвез меня в тот день. А я… я ни о чём не жалею. Свою жизнь сейчас не переписываю. Мне вообще кажется, я уже давно вошла в резонанс. И что-либо стабилизировать нет возможности. У меня давно выбили почву из-под ног. Многие, зная меня, понять не могут, почему я до сих пор на ногах? А я, как фантом, не как Феникс. Как сгусток энергии, перемещаюсь и будоражу размеренный ритм мирных людей. Моя история уже давно прожита. Удел теперь - влачить серое существование и другим не мешать жить… К сожалению, недавно я поверила, что всё ещё могу надеяться на личное счастье. Дура, конечно. Никому я не нужна. Все лишь свои проблемы мной решали. Своих тараканов мной лечили, позабыв, что я тоже живая… Не окажу я содействие в поисках Германа. Михаилу мой пламенный привет. Пусть и дальше думает, что с Германом я в сговоре против него. Ему так будет проще выкинуть меня из сердца. А уж что я там была, знаю точно. Была. Может, конечно, не столько я, сколько всего лишь моё тело, напоминающее о былом… но сути это не меняет.
Взглянула на часы, смахивая слезу.
- Прощай, Сережа. Не поминай лихом. И если позволишь, последняя просьба – оставьте Германа в покое. Он не палач. Он тоже жертва. Осмелился любить ту, которую любить, как посчитал её отец, было ему нельзя. И этой любви не суждено было продлиться долго. Даже плод этой любви Герману нельзя обнять и открыто любить. Что в его жизни осталось хорошего? Любимой женщины больше нет. Дочь отняли. Маму и ту схоронил. Что от него осталось? Человек без любви угасает. У Михаила есть хотя бы Саша. У Германа никого. Я знаю, как это, когда вся любовь лишь в прошлом. И не стоит говорить, что сам он в этом виноват. Мы этого доподлинно не знаем. Возможно, так кому-то удобнее думать, в утешение. Но… то, что до меня дошло, склоняет к мысли о большой трагедии в жизни как Михаила, так и Германа. Им хочется возмездия. Они всю жизнь посветят этой идее. И не заметят, что порождают новую трагедию. Трагедию маленького человека, у которого нет мамы, у которого отец и дедушка готовы уничтожить друг друга. И что тогда с ней будет? Об этом они не думали? А жаль! Иногда разумнее простить и жить дальше. Не говорю, что надо кидаться в объятья им. Но терпимее быть. Хотя бы понять боль другого. Они же воинственно размахивают мечами, видя в этом цель своего существования… Прости, что много говорю. Это последняя реплика. Умолкаю.
Сергей прошел на балкон. Выкурил сигарету. Долго смотрел куда-то вдаль. Когда вернулся, допил чай и произнёс:
- Понадоблюсь, звони. Номер на визитке, - положил визитку на стол. – Увидишь Германа, передай, охота на него в разгаре.
- Увижу, передам. Не увижу, не передам.
Сергей по-отечески погладил меня по голове и ушел.
***
Шли дни.
Мне казалось, в эту историю больше никогда не вернусь. И никогда не узнаю, как сложилась дальнейшая жизнь этих мужчин.