— Вот так!
Какой он всё-таки есть экстравагантный – отметила в ту минуту работница публичной сферы: Только что был страшнее чёрта; и вот уже – на тебе, преобразился.
— А вы товарищ Пушкин вообще то – как здесь… каким ветром? — поинтересовалась Лизавета.
— Я душечка проездом, из прошлого в будущее; вот решил лошадей своих на постой определить, да и колесо у кибитки уж больно скрипучим оказалось – а у меня знаете ли нервы в последнее время ни к чёрту, боюсь не выдержу, возницу Гаврилу на пол пути прикончу…
— На долго ли к нам?
— Гаврила обещал к завтрашнему утру лошадей накормить, да и колесо в силу возможностей приладить сызнова, дабы не скрипело проклятое. А пока есть время – чего его терять; решил я в библиотеку наведаться; гляжу стоит она на курьих ножках совсем в недалече. Дай думаю заскочу; есть мечта у меня одна – чего ни будь из современных авторов интересное почитать.
— ?
— Может быть вы уважаемая Лизавета Филипповна что-нибудь порекомендуете.
— Ну конечно Александр Сергеевич… конечно!
Лизавета подхватила Пушкина под руку и потащила в глубь библиотеки.
— Вот! — произнесла она, указывая на конкретный книжный стеллаж с надписью: «Современная литература».
— Ага! Именно то… именно! — Пушкин побежал глазами по названиям авторов, — Вот это что – стихи?
Лизавета кивнула.
— И что, стихи то хорошие?
— Ну конечно, сейчас Россия переживает очередной бум поэтического подъёма!
Наугад с полки Пушкин взял сборник стихов Андрея Лядова открыл на первой попавшейся странице и прочитал:
— А эту, пожалуй, возьму почитаю», — произнёс он.
Открыл следующую книгу.
— «Гарики» от Игоря Губермана. — прочитал название.
— Тоже очень приличная книга! — подтвердила Лизавета, — очень советую.
Пушкин начал читать:
— Забавно!.. — Пушкин пролистнул страницы и так же отложил данную книгу в сторону.
— Очень забавно! — согласилась Лизавета.
Пушкин потянулся за следующей книжкой.
— Владимир Крылов, — прочитал он, и раскрыл книгу примерно по середине, — а это кто такой?
— Это новенький, судя по всему тонко-лирический поэт, но я ещё с ним не познакомилась.
— Гм-н, «Камасутра». — прочитал Пушкин название первого попавшегося стихотворения, и начал читать дальше:
— Ну вот! Я же говорила вам, что это тонко-лирический поэт! — Лизавета закивала головой.
— Да, действительно…
Пушкин отложил книгу в сторону, и восторженно произнёс:
— Да!.. Готов признать; поэзия за последние годы действительно далеко шагнула…, и я от её, уважаемая Лизавета Филипповна несомненно отстал.
— Ничего Александр Сергеевич, вы ещё нагоните.
— Вы полагаете, это возможно?
— Ну конечно! — Лизавета постаралась утешить сомневающегося в своих возможностях поэта 19 века. — Ведь поэт в России – больше чем поэт!
— Как вы сказали?
— Это не я сказала, это Евтушенко!
— А что он ещё сказал?
— А ещё он сказал: затронет ли ветер за ножку серёжку ольховую…
— Смело! — одобрил Пушкин. — И так…
Пушкин перешёл к следующей книжной полке, сверкающим, воодушевлённым взглядом весело пробежал по книжному ряду:
— Ага! А вот, наконец-то, и современная проза: Захар Прилепин – «Чёрная обезьяна». — Произнёс он, и начал читать:
«До столицы было часов десять муторного хода. Водитель курил, парень харкал, бабка ела, девка сидела на жопе. Один я думал».
— Интересно, о чём же он думал? — ироническим тоном произнёс Пушкин, и протянул книгу Лизавете.
— Да!.. — произнесла библиотекарь рассеянно, — А ведь он действительно – думал! Как же я это сама-то не додумала… У меня же есть специальная полка для таких вот думающих писателей…
И Лизавета, уже совершенно – не думая воткнула Захара Прилепина в серединку, между Артуром Шопенгауэром и Николаем Бердяевым. Так же тут присутствовали Фридрих Ницше, Аристотель, Бенедикт Спиноза, Марк Аврелий – именно все те, кто в своё время тоже думали, прежде чем что-то взять, да и написать; и с ними теперь тоже думающий Захар Прилепин.