8.
Луг! Женька! Да где-то этот рыжий лохматый чёрт?
Женька ещё раз глянул в сторону озера. Вода мирно колыхалась в свете луны. Девушек видно не было. Где они?
Но где Женька, волновало куда больше. И совесть больно напоминала о себе: бросил Лизу, пусть и с девочками, но одну в чужом месте, в богом забытой деревне. Да вообще они оба хороши: одних девчонок бросили и ушли куда-то. Венька прибавил шагу, а потом и вовсе побежал. Ночью в лесочке тоже было немного страшновато. Всё-таки городской он, на все 100 процентов.
Вопреки ожиданию, ни Женьки, ни лошадей на лугу не было.
- Дела… Наверное, потерял меня и домой пошёл. Куда тут ещё идти? - Венька развёл руками.
Ради приличия он полазил по деревне ещё минут десять, пройдя мимо дома, где они остановились, постоял у забора. Тихо было нереально. Просто гробовая тишина. Больше никаких сов, никаких лошадей, ни собак, ни котов. Он зашёл во двор и задвинул засовчик на калитке. Не успел он дойти до крыльца, как окрестность огласил дикий волчий вой с переливами, такой пронзительный и страшный, как будто волк выл от боли. Венька галопом метнулся к крыльцу, заскочил в сени, задвинул засов.
- Ну и чертовщина. А дед был прав, не надо тут ночью ходить никуда.
- Вень, - вдруг услышал он голос Мишки.
- Ты чего не спишь?
- Пить хочу.
Венька нашарил на столе кружку, зачерпнул из ведра на лавке холодной воды:
- На вот выпей, - он погладил Мишку по голове.
- Я мужика какого-то за окном видел. Страшный такой и с бородой.
Венька насторожился:
- Точно мужика чужого? Мы там с Женькой сидели на дворе разговаривали, может, это мы тебя напугали?
Мишка пожал плечами, потёр кулачком заспанное лицо.
- Иди Пухов, спи, завтра будешь ассистировать на съёмках.
- А домой?
- Потом сразу домой, обещаю. Я тут идею одну придумал.
- Ага, - сказал Мишка и побрёл в комнату.
Венька тоже выпил холодной воды, стащил с себя мокрую рубашку, которая пахла тиной и бросил на лавку. Промокшие кроссовки он пристроил на каком-то тёплом выступе печки в надежде, что к утру они будут хотя бы чуть получше и не будут хлюпать.
В комнате он внимательно присмотрелся к кровати Женьки. Горка из одеяла говорила, что друг спит. Будить его Венька не стал, упал на скрипучую кровать, накинулся лоскутным одеялом, приятно пахнущим какой-то горькой травой типа полыни, и почти сразу уснул.
9.
- Венечка, вставай, - теребили его тёплые ручонки Лизы. - Вставай, Катюша блинов напекла.
Венька медленно разлепил глаза. Перед ним в свете тёплого солнышка, пробивавшегося через тонкие шторки в цветочек, желтела мордашка Лизы. Красивые золотистые тени от оранжевых занавесок делали свет в комнате каким-то апельсиновым, горячим и до невозможности приятным. Откуда-то из глубины всплыли картинки прошлой довольно странной ночи. Он зябко передёрнул плечами.
- Вставай, - звала Лиза. - Пойдём есть, а то Мишка всё один похомячит.
- Вы с Мишкой-то помирились? А то ты на него вчера зыркала так.
Лизка поджала губы и немного отстранилась.
- Лизун, - ласково позвал брат. - Не табуни на него. Он нормальный парень. С вами, девчонками, нашему брату всегда тяжело, хоть в 11 лет, хоть в 23. А он ещё и маленький.
- Вот именно.
- Тоже мне взрослая, - Венька подхватился и сгрёб в охапку сестрёнку. Она засмеялась и стала его щекотать.
- Вот и славно, - резюмировал Венька. - Так ты мне больше нравишься, когда смеёшься. Пойдём есть твои блины.
- Катюшины, она знаешь какая молодец, с первого раза получились блины. Не то что у тебя. Она в печи пекла, - затараторила Лиза.
- А где моя рубашка? Никак не могу припомнить Венька.
- Её дед постирал и повесил сушить на дворе.
- В смысле, дед? - удивился Венька.