И последние слова на Острове мира — это команда:
«Выйти в море! Открыть огонь!»
Так закончилась пацифистская и изоляционистская затея мистера Джекобса, который, впрочем, до конца убежден, что он верен своим христианским высоким принципам. С железной логикой Евгений Петров показал ее неминуемый исход. Он нашел ту меру реального и карикатурного, которая создает полную иллюзию того, что мы были свидетелями такой фантастической и такой правдоподобной эпопеи мистера Джекобса. Пародийная картина жизни маленького мирка так близка к подлинному изображению подлинных событий в большом мире, что временами читателю и зрителю может казаться, что он присутствует при ходе истории, только в убыстренных, кинематографических темпах.
Пьеса Евгения Петрова интересна не только своим содержанием, она интересна и теми приемами, какие применил автор, добиваясь наибольшей выразительности и доходчивости. Действие ее необычайно динамично. Каждое явление, каждая сцена решительно двигают его вперед. Вот миссис Джекобс отказывается ехать на Остров мира: у нее есть свои средства, вложенные в американское предприятие. В это время ей подают телеграмму:
«В Филадельфии взрывом совершенно уничтожен пороховой завод «Бэри энд компани лимитед». Акции падают с катастрофической быстротой».
М - с Д ж е к о б с. Мое состояние погибло.
М - р Д ж е к о б с. Ты едешь с нами, Мери?
М - с Д ж е к о б с. Да. (Плачет.)
Та же миссис Джекобс в конце пьесы отказывается объединиться в единое акционерное общество «Тихоокеанская нефть».
М - р Д ж е к о б с. Я здесь хозяин. И я требую подчинения. Тот, кто хочет вступить под мою защиту, выполнит все мои предписания.
М - с Д ж е к о б с (иронически). Под твою защиту? Чем же ты собираешься защитить нас? Своими речами? Ведь ты же отказался взять с собой оружие, когда мы выезжали из Англии!
М - р Д ж е к о б с. Леди и джентльмены, я взял оружие. (Сенсация.) Ты вступаешь в мое общество, Мери?
М - с Д ж е к о б с. Да. (Плачет.)
Острые повороты действия эффектны сами по себе, но они не самоцель в этой пьесе, они безотказно работают на главную тему. Точно так же монологи мистера Джекобса характеризуют не только его как личность, они являются злыми пародиями на речи хорошо знакомых нам политических деятелей Запада. Удивительно, как злободневно звучат слова мистера Джекобса о колониальной политике. Они точный отзвук на всю практику империалистических стран во всех теплых местах и местечках земного шара. Сила предвидения и обобщения в пьесе Евгения Петрова сказывается буквально в каждой ее политической и «частной» сцене. Это доказывает, насколько точно и виртуозно автор воплотил в драматургическое действие основной замысел. Легкость, гротескность отдельных приемов и сценок сливаются с разбросанными там и тут реалистическими и психологическими штрихами в одну умную, злую и увлекательную сатиру на современных мистеров джекобсов, как бы они себя ни называли — англичанами, американцами или японцами.
Пьеса начинается в тонах привычной буржуазной семейной пьесы. Поучительно и забавно видеть, как известный английский «частный» принцип — «мой дом — моя крепость» — претерпевает неожиданные и многообразные трансформации, как семья превращается сначала в промышленное предприятие, потом в военный лагерь и в настоящую крепость, как комфортабельная робинзонада оказывается на поверку империалистическим рейдом для закабаления новой колонии. Причем все это происходит без малейшего авторского нажима, как бы по естественным законам, и лишь в ремарках да в тончайшей пародийности диалогов мы видим знакомую, такую любимую всеми нами, спокойную, умную улыбку Евгения Петрова.
Повторяю: большою радостью для меня было прочитать эту превосходную с о в р е м е н н у ю пьесу, не меньшей радостью будет увидеть ее вновь на сцене. Такое разящее оружие, как памфлет, не так уж часто вынимается из писательских ножен. И принято думать, что оно действует только раз и, нанеся удар, отбрасывается за ненужностью. Памфлет Евгения Петрова убеждает в ином.
Разумеется, читатель и зритель поначалу могут задать вопрос: через сорок лет после Хиросимы и Нагасаки, уже в наши дни, когда изобретены действительно сверхъестественной силы ядерные ракеты и бомбы, не наивно ли прозвучат патетические монологи мистера Джекобса, пугающего нас бомбами, уничтожающими все вокруг в радиусе… 200 (!) метров? Да, наивно. Значит, тем более страшно, тем больше похоже на сегодняшний день, если читатель и зритель прикинут и мысленно увеличат «убойную» силу ужасавшей когда-то мистера Джекобса бомбы, скажем, в несколько тысяч раз, что вполне будет соответствовать действительности…