— Ого! — сказал пассажир с уважением, не то насмешливо, не то всерьез, против света опять же не было видно.
— Недаром, — воодушевленно продолжал Илья, — образ вредителя взят из животного царства: грызуны, саранча и тому подобное. Но те хоть вредят по необходимости, для поддержания своей жизни. И то с ними борются. Что касается человеческой, социальной сферы…
— Зоология, животное царство, — бесцеремонно прервал его собеседник, — помню, помню… учил в пятом классе гимназии. Что касается социальной сферы, такие слова были в ходу уже у студентов. С кем имею честь? — он благожелательно протянул руку.
В одну секунду надумав и раздумав обидеться, Илья протянул навстречу свою:
— Стахеев… Илья… — Ладошка его утонула в широкой и теплой ладони, и он услышал в ответ снисходительное рокотанье:
— Лев Григорьевич.
И после паузы — еще более снисходительное:
— Познакомьтесь с моим сослуживцем и заместителем. Егор Егорыч.
Невысокий мужчина расклонился от чемодана, где он что-то перекладывал, и охотно протянул Илье руку.
— Мы немножко знакомы, — дружелюбно сказал он.
Илья с удивлением узнал в нем своего благодетеля. Да, это он, лишь одет по-дорожному — в сапогах, в толстовке.
— А я-то вообразил, что вы не поехали! — радостно восклицал Илья, взбудораженный встречей. — Или что у вас на другой поезд билеты… Между прочим, я не забыл вас поблагодарить? Тогда это произошло так скоропалительно…
— За что поблагодарить? — подозрительно осведомился Лев Григорьевич. — Где это вы успели познакомиться?
Егор Егорыч невинно объяснил:
— Пустяки… Маленькое недоразумение в очереди. Бывает, знаете ли…
— Бывает, — согласился Лев Григорьевич. — Очередь — явление социальное! — Он благодушно подмигнул Илье. — Не хотите ли закусить, юноша? Мы с Егором Егорычем замотались, не успели дома пообедать. Пошли в вагон-ресторан подкрепиться. Купили в запас десяток пончиков. Угощайтесь…
Илья не отказывался. Пончики были с повидлом, и ему пришлось выслушать (и при этом не поперхнуться), что в закрытом распределителе для политкаторжан висит якобы объявление: «Цареубийцам повидло вне очереди». Анекдот был явно с душком, но рассказан без тени ехидства, под аккомпанемент собственного басистого смеха, столь простодушного, что невольно захотелось простить Льва Григорьевича. И Илья простил.
Вскоре он именовался уже Ильюшей, и новые знакомые узнали, куда он едет, к кому и зачем, разумеется, без подробностей. (О смерти брата Илья сказал в самых общих словах: умер, и все.) Услышав о том, что Илья едет на остров Колдун, попутчики засмеялись. Бывают же такие совпадения: оказывается, они ехали туда же. Илья сразу спросил — не по делам ли пушзаповедника. Лев Григорьевич сморщил орлиный нос и кисло ответил, что нет. Быть может, у них какая-нибудь секретная миссия? Илья не стал выпытывать, но Егор Егорыч прозаически пояснил, что они едут для организации на острове небольшого завода по выработке йода из водорослей, что они — представители Медснабторга. Н-да, миссия у них не бог весть какой государственной важности: просто аптекари!
Как видно, на лице у Ильи отразилось нечто вроде разочарования, впрочем и раньше йодникам приходилось встречаться с пренебрежением к их занятиям, — так или иначе, Лев Григорьевич напыжился и пророкотал:
— Молодой человек, вам известна годовая потребность нашей страны в йоде?
— Нет, — сказал Илья, слегка покосившись на Егора Егорыча: вдруг это государственная тайна, а Лев Григорьевич ее выболтает? Егор Егорыч, к которому Илья почувствовал почему-то не только симпатию, но и доверие, успокаивающе кивнул, и Илья стал внимательно слушать.
— Сто пятнадцать — сто двадцать тонн! — отчеканил Лев Григорьевич. — А вам известно, сколько у нас добывается?
— Нет, — уже смелее отвечал Илья.
— Одна-две тонны! И то только в этом году. Весь остальной йод мы получаем из-за границы. Следовательно… — Лев Григорьевич пронизывающе посмотрел на Илью.
— Следовательно… — не слишком осмысленно повторил тот.
— Неужели не понимаете? — нетерпеливо сказал йодник. — Мы тратим на йод драгоценную валюту, которая нужна нам, как… как воздух! — Взмахом рук он изобразил воздух, пригнав его ладонями к отверстому рту. — А могли бы не тратить. Еще в тысяча девятьсот двадцать первом году состоялось решение Совета труда и обороны, подписанное самим… Кем бы вы думали? — в голосе его зазвучал вечевой колокол. — Самим Лениным! Вникаете, юноша? Владимиром Ильичем Лениным!