Парень захохотал:
— Попал в точку! Шахтинский техник у нас главным рыбопосольным судном командует… каюта коврами убрана! Очень надо ему куда-то бежать… Слушай, а ты что, проворовался? Ты где, на складе работаешь?
Последние слова ему пришлось прокричать: оскорбленный Курлов шагал уже далеко от пристани.
…Нет, никогда Курлову не узнать, как стосковался этот вихрастый блондин по жене и по двум близнецам-дочкам, как клянет себя, что ввязался пять лет назад в эту дикую месть за расстрел парней, зверски насиловавших в Чубаровом переулке молодую женщину. Вот к чему иногда приводит ложное чувство товарищества… С кем? Со взбесившимися скотами! Одурел и он — решился вместе с тремя приятелями на поджог завода Сан-Галли на Лиговке. Как же посмел он сейчас сказать, что наказан лишь «за испуг воробья с советской крыши». И кому сказать — какому-то паршивому чипчилигентику!
Что касается «чипчилигентика», то он решил наплевать на всех и завалиться спать. И чего он вздумал паниковать? В крайнем случае свалит все на Стахеева: мол, приказал делать то-то и то-то, а Курлову было невдомек, что тот не в себе. Сам йодник — как врач — удостоверит его болезненное состояние… Так сказать, свидетель защиты, если понадобится!
Курлов хихикнул и поспешил к дому. Даже краем глаза не глянул на старуху, сидевшую, как всегда, на самой ближней к морю завалинке: мать одного из убитых на полустанке железнодорожников. Сидит в дождь и в вёдро, все ждет, когда за ней приедут… Говорят, она так еще и не знает о тех страшных событиях: письма писать они не приучены, а здесь ее пока щадят, ничего не рассказывают. Казалось бы, Курлову могло стать не по себе, сопоставь он свое намерение смыться туда, куда ушли кровопийцы-бандиты, с несчастьем этой старухи, но ему это и в голову не пришло: проскочил мимо нее, как мимо пустого места.
А она могла только слышать, как прошуршал он близенько по песку: глаза ее были незрячие, всем только казалось, что она смотрит на море и на прохожих.
Дома он, не снимая мокрой одежды, рухнул наконец на свою койку и сразу заснул.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Пока шторм работал, коренное население острова занималось обычными хозяйственными делами: чинили снасти, обихаживали коров, стригли овец, коптили себе на потребу оставшуюся от промысла рыбу.
Люди же пришлые, люди заезжие — те были исполнены своих интересов, во многом противоположных по цели и характеру. Чем, скажем, заняты йодники, Курлов, молодой Галкин, Илья, пара клубных работников — об этом мы уже знаем. А что поделывает сейчас журналист? Все еще сушит свою одежду, развесив ее над плитой норвежки Пелькиной? Творит, набрасывая в тетрадке какой-нибудь новый рассказ или очерк? Беседует с вернувшимися с берега соседями по квартире — йодниками? Ни то, ни другое, ни третье. Павел Петров надел на себя все, что успело просохнуть, и снова, как ни тяжко это было для склонного полнеть человека, да еще в сырую погоду, отправился к покорившему его навсегда морю… И вот к концу этой почти бесцельной прогулки он успел увидать, правда издали, как молодой Галкин и Курлов затаскивали в кормушку последнюю печку. И после этого, не заметив Петрова, разошлись по домам.
Петров некоторое время раздумывал — не догнать ли их, не спросить ли, для чего они произвели эту операцию (хотя он отчасти уже догадался). Или лучше не спрашивать, а вернуться в дом Пелькиной и сразу сообщить йодникам — что произошло с их печками? Да, конечно, он теперь убежден, что это диверсия, а не просто хулиганская шутка, и решил рассказать о ней не кому другому, как… Ильюше. Дело в том, что у него возник тайный план, выполнение которого он считал благом для всех, и будет хорошо, если к выполнению этого плана он привлечет именно сына директора пушзаповедника.
Где же найти Илью? В фактории его не оказалось; Петров заглянул в свою квартиру — обнаружил все тех же йодников. Кстати, соблазн был велик: этак мрачно спросить этих ничего не подозревавших специалистов — куда исчез с берега их новообретенный инвентарь? Но опять же он воздержался. «Да, — с досадой подумал он, — слабоватый из меня газетчик! Не манит меня хищно понаблюдать за ходом событий, да еще ускорить их, подтолкнуть и увидеть сенсационный финал! На какого дьявола мне нужен непременно мирный исход? И еще захочет ли мирного исхода мой друг Ильюша? Он кажется, недолюбливает своего кузена… Но где сейчас этот юный островитянин?»
По чистому наитию Петров направился в сторону избы-читальни. Мог ли он предполагать, что только что перед его приходом здесь читали и обсуждали его сочинение? Саночка Александровна уже успела спрятать «Быль» снова в стол, Илья еще не успел уйти.