Двинулся к знакомым машинисткам. Заплатил всего ничего и получил лист бумаги, где не от руки, а на машинке напечатано, что предъявитель сего направляется в библиотеку для решения рабочих вопросов. Если написать для прочтения газет, то обязательно начнут прикапываться. Им будет и то не так и это плохо.
Дома сварил яйцо вкрутую, чернилами нарисовал на бумаге круглую печать и прокатил яйцо по нарисованой печати. Затем прокатил яйцо по свой бумажке. Прекрасная получилась печать. Подпись неразборчиво процарапал сам.
Пошёл на поклон к телефонисткам. Дал полтиник, зато звоню не с телефона автомата, которые если и есть, то сплошь не работают: –Союз писателей?
–А можно кадры?
–Уже ушли? Благодарю Вас.
Звонок нужен для того, если бдительное пропускное бюро позвонит в союз писателей, то им не ответят, что меня уволили.
Снова в библиотеку. В пропускном бюро долго изучают бумаги: паспорт и заявление на посещение библиотеки. Наконец выписали пропуск. Позабавил вопрос: на какой срок выписывать пропуск? Я ответил, что на год. По инструкции не положено на год. Можно только на три года или на полгода. Ну, хорошо, сказал я. Выписывайте на три года.
С пропуском заявился на проходную. Меня предупредили, что библиотека работает только до десяти часов вечера. Ну, я так думаю, что времени хватит.
В библиотеке заказал подшивки нескольких советских газет и иностранные автомобильные журналы. Но, оказывается, что иностанные журналы только по спец.пропускам.
А где выдают спец.прпуска? Спросил я.
В том же бюро пропусков надо сказать, чтобы выписали спец.пропуск. Добрые дамочки добавили, чтобы я не расстраивался, дескать иностранные журналы на иностранных языках и я ничего прочитать не смогу. Вот дуры. Даже если не смогу прочитать, то просто подержать в руках журнал, чтобы вспомнить моё время. Это такое счастье!
Я так понял, что в НКВД поступит информация о неком господине, интересовавшимся иностранными журналами по автомобилям, но ему не дали. НКВД ответит: молодцы, сумели сохранить военную тайну.
Обойдусь газетами. Вот что мне надо. Нарком автомобильной промышленности товарищ Петров Иван Сидорович. Ну, если не еврей, значит повезло. Почему повезло? Он не будет звонить еврею и спрашивать, почему меня уволили, а просто возьмёт на работу.
Покинул гостеприимные стены библиотеки и отправился к телефонисткам. На этот раз для них запасена шоколадка, купленая в библиотеке. Там, к моему глубочайшему удивлению, есть буфет. А в буфете продают шоколад. По одной плитке в руки. Это страшный дефицит. Вам сильно повезёт, если сумеете купить шоколад. Ну, теперь-то я знаю, где можно раздобыть шоколад.
Девчёнки с визгом принялись глотать невиданное лакомство, а я взялся за телефон. Позвонил и спросил к телефону наркома. Мне сказали, что нарком сидит по другому телефону. Я спросил какому. Мне указали номер и подождали пока найду карандаш и запишу. Позвонил снова, спросил Ивана Сидоровича. Мужской голос спросил: а кто его спрашивает? Я сообщил, что Иван Петрович сказал, что наркому нужен хороший переводчик, так это я. Мужской голос попросил подождать.
Спустя несколько минут тот же мужской голос спросил:
–Вы ещё на телефоне?
–Я подтвердил, что ожидаю.
–Можете Вы сейчас явиться в приёмную?
–Конечно, сказал я.
–Я выписываю Вам пропуск?
–Хорошо, снова согласился я.
Продиктовал данные для пропуска и пешком поплёлся в наркомат.
Откуда я знаю Ивана Петровича? Ниоткуда. Я в жизни никогда не знал ни одного Ивана Петровича. Зачем вставил в разговор имя?
Собеседник должен понять мою не слишком большую заинтересованность. Если он почуствует, что мне надо позарез, то начнёт тянуть жилы. А, никому не ведомый Иван Петрович может оказаться важной шишкой, знакомым самого наркома. Собеседник не может знать всех знакомых наркома. Пусть думает, что меня рекомендовал Иван Петрович, которого, если не знаешь, значит не входишь в избранный круг. Собеседник не спросил, кто такой Иван Петрович, то есть сделал вид, что входит в круг избранных.
Спустя час был у проходной наркомата. Перед тем, как войти в пропускное бюро, очистил сапоги от навоза.
У меня посмотрели паспорт. Сравнили с тем, что написано в пропуске и впустили в наркомат. Встретили на первом этаже и привели к наркому. Я правильно понял, что наркому скучно и он пытается изображать кипучую деятельность. Домой идти нельзя, поскольку может позвонить товарищ Сталин и спросить как дела. Если Сталину говорили, что товарищ нарком ушёл домой, то долго на руководящем месте товарищ не задерживался, а то и переставал быть товарищем.
Нарком поздоровался за ручку и попросил рассказать о себе. Ну, что рассказать. Родители потомственные рабочие. Погибли в гражданскую. В семнадцать лет поступил в Красную армию, служил вместе с родителями. При наступлении беляков родители погибли, а я был ранен. Потом работал и учился.
Нарком спросил откуда я знаю языки. Объяснил, что у отца был хозяин немец, а жена француженка. Собирали много гостей, всяких итальянцев и прочих. Если я на встречах читал стишки на иностранных языках, то давали сладости. Чем больше стишок, тем больше подарок. Приходилось стараться.
Ну, а потом учился и работал. Последнее место работы союз писателей. Меня сократили по ненадобности в переводной литературе.
Нарком с досады аж сплюнул. Ну, как не надо? Мы производим иностранные автомобили, а вся документация должна быть на русском языке. Где её взять? Надо переводить на русский и издавать. Придётся у товарища Сталина поднять вопрос.
Нарком дал прочитать иностранный автомобильный журнал. Все термины знакомы, только иногда, в некоторых словах непонятка. Думаю, так называют элементы конструкции, которые не прижились в новых автомобилях. Наркому перевод понравился. Он сказал, что работает в наркомате переводчик, но переводит плохо, автомобилей не знает и понять, что говорит, иногда невозможно.
Вообщем Вы подходите. Пишу записку, чтобы завтра же оформили и жду после обеда в приёмной. Поговорили о житье бытие. Мне не хотелось возвращаться домой, а ему хотелось, да товарищ Сталин сильно крут. Я старался поменьше говорить, побольше слушать, чтобы не ляпнуть, что-нибудь совсем запредельное.
На следущее утро явился в кадры и предъявил записку наркома. Кадровик долго изучал записку и наконец спросил:
–Вы что, родственник наркома?
–Почему Вы спрашиваете? Можно сообщить наркому, о том, что Вы интересовались его родственными отношениями?
Мужик пробурчал, что просто спросил, выписал бумаги и объяснил куда идти.
Сходил в заданном направлении и к обеду появился в приёмной. Нарком на совещании у Сталина. Секретарь, когда время подошло к обеду, предложил сходить в столовую. Кормили в накомате похуже, чем в союзе писателей, да и цены выше.
После обеда беседовали с секретарём о том о сём, разгадывали советский кроссворд. Я показался секретарю совершенно тупым, так как не смог отгадать ни одного советизма. Советизмы, это такие слова, которые описывают советскую власть или приобрели значение при советской власти. Наконец я надоел секретарю. Он вынес из кабинета наркома иностранные журналы и дал почитать. Но, предупредил, чтобы из приёмной не выносил. Это секрет.
Я просидел в приёмной до вечера и собрался было домой. Секретарь предупредил, что Иван Сидорович не любит, когда необходимый специалист отсутствует на работе. Я сказал, гм. Мне как раз и надо для работы в библиотеку. Необходимо повышать профессиональный уровень. В библиотеке буду изучать иностранную автомобильную литературу и составлять отчёты для Ивана Сидоровича. Если понадоблюсь, то позвоните в библиотеку и попросите к телефону.
От наркомата до библиотеки десять минут пешком и через полчаса буду. Мы договорились, тем более, моё присутствие в приёмной стало секретарю надоедать. Я отдал журналы и отправился в библиотеку. Зашёл в бюро пропусков уже за спец.пропуском. Со спец.пропуском заявился в буфет, купил шоколадку и выпил чаю с бутербродом. Затем отправился в читальный зал. Угостил дежурную шоколадкой, получил журналы и принялся изучать автомобильную промышленность начала прошлого века. Тьфу, теперь уже настоящего века.