Как в таком случае поступить? Сблизиться со странами пострадавшими на деле от агрессора, например Китаем. Но, никакой безвозмездной помощи. Безвозмездную помощь поймут так, что мы в отчаяном положении и нуждаемся в союзниках. За наши же денежки получим в морду.
С другой стороны, на западе. Англия вскормила для борьбы с конкурентом ещё одно животное, Гитлера. Анличане мнят Германию собакой, хотя Германия с Гитлером это шакал, который не задумываясь схватит за глотку хозяина, если чуствует слабину. А слабину он почувовал. Англы сдали Испанию, Австрию, Чехию. Ещё чуть и сдадут Польшу, в надежде, что Гитлер пойдёт на восток.
–Чехословакию они ещё не сдали.
–Они уже всё решили и договорились. Дело осталось за подписанием бумажек. Дождутся благоприятного момента и подпишут. Но, Гитлер не Чемберлен, он сидел в окопах, когда Германия воевала на два фронта. Пока не раздавит Францию, на восток не пойдёт.
Гитлер пойдёт на союз с нами на год, два, пока не расправится с Францией. Затем настанет наш черёд.
–Раскажите, товарищ Филимонов, из чего делаете джинсу?
Насколько мне известно сырья не хватает текстильной промышленности и Вам не из чего производить ткани в больших количествах.
–Ну, товарищ Сталин, на востоке огромные поля дикорастущей конопли. Высота стеблей достигает пяти метров. Это прекрасные волокна для производства ткани. Одна беда, наркоманы используют растение не по назначению. Их отлавливаем и направляем на сбор стеблей. Теперь даже они приносят пользу родине.
–Ну, идите, товарищ Филимонов.
–Есть.
Поворачиваюсь и по уставу чуть ли не бегом сматываюсь. Хорошо бы на рыбалку рвануть. Покупаемся, половим рыбку. Ну и чо, что зима, подумаешь. После бани у товарища Сталина остыть можно только в проруби при сорокаградусном морозе. А сегодня всего минус двадцать.
–Куда, товарищ Нарком?
–На рыбалку.
–Так на рыбалке мы прошлый раз были, поди и прорубь уже застыла.
–Надо Федя, надо.
Охранник НКВД, услышал ответ на Федин вопрос, подошёл к группе товарищей, поджидающих команды и объяснил направление движения. По распоряжению товарища Сталина меня повсюду сопровождает машина его личных охранников.
Товарищ Ворошилов, недовольный мобилизацией балерин, в надежде прищучить меня на жареном, отрядил машину с армейскими разведчиками. Товарищ Маленков, желая застать меня за непоребством, поручил группе партийцев выявить факты антипартийного поведения.
Понятно, чо я перешёл дорогу и кому-то в правительстве. Он тоже отрядил машину для наблюдения.
Московские балерины из первого ряда, узнав о оглушительном успехе мобилизованных товарок, дежурили с машиной для завлекания.
Желали общения и какие-то смутные лица кавказской наружности. То ли в надежде менять доллары, то ли с целью рэкета.
Все ожидали около кремля несколько часов и страшно замёрзли. Теперь же, вместо того, чтобы ехать в ресторан или на блядки греться, вынуждены снова морозить кости. Хорошо, что не слышу, как они матерятся в мой адрес.
Кавалькада из множества машин, так и не смог узнать, откуда они взялось в таком количестве, пилят по нашим следам. Я насчитал восемнадцать штук. Как бы товарищ Сталин не обиделся, когда он путешествует, то колонна состоит всего из пяти автомобилей.
Приехали в Серебряный Бор. Солнышко стоит высоко, морозец, хорошо. Раздеваюсь и разуваюсь. В спортивных трусах, коих ещё никто не видел, иду на озеро. И правда, прорубь затянуло молодым ледком. Возвращаюсь к машине. Достаю из багажника пешню и начинаю крошить лёд. После тяжкой получасовой работы подбегают балерины в пачках, на ногах пуанты. Они всё таки решились демонстрировать свои возможности, что зря их держат в первом ряду, все достойны главных ролей.
Оставляю балеринам пешню и рысцой возвращаюсь к машине. Беру двуручную пилу. С помощью балерин выпиливаю прорубь метра в два и с удовольствием плаваю в воде. Балерины по очереди окунаюся следом. Хорошо.
Иду к машине, одеваюсь. Балерины уже ускакали. И правильно, чего им морозиться. На них уже обратили внимание. Завтрева в газетах всего мира напечатают фотографии с невнятными коментариями о том, что таким образом кровавое НКВД перевоспитывает балерин-дисидентов-проституток.
И правильно перевоспитываю. Девочки доказали морозоустойчивость и желание работать на благо родины в районах крайнего севера. Завтра же пререговорю с кадрами в Большом и мобилизую в Молотовск. Опять первый секретарь московского горкома партии будет названивать и проситься в тепличные условия на север. Хрен тебе, Никита Сергеевич. Сначала научись воспитывать своих предательских детишек, рванувших с государственными секретами за границы, сразу после смерти вождя.
Сижу с удочками у края проруби, голова свободна от мыслей. Хорошо. Угнетает одно, через несколько часов придётся окунаться в грязные дела, столь грязные, что грязнее самой грязной грязи. В дела предателей и шпионов.
–Этого чего? Топить привели?
–Товарищ нарком. Это композитор, хочет написать поэму про балерин и купание
Отрываю взгляд от поплавка и смотрю на композитора. Вижу поганого человечишка. Сегодня он пресмыкается перед Сталиным и режимом, а завтра, после смерти хозяина, польёт его грязью и будет врать, что заставили. Не он ли написал оперу про Маресьева?
–Я товарищ нарком, не поэму, а оперу.
–От меня, чего надо?
–Нужна творческая командировка в Молотовск, дабы окунуться в атмосферу трудового подвига и праздничных рабочих будней.
Точно, он оперу про Маресьева схалтурил, так у них это называется. Люди совершают подвиги, а это дерьмо расписывает про то, а потом, среди своих, хвастает, что халтурка обломилась и он забашлял.
–Вы готовы, товарищ, на подвиг в Молотовск?
–Конечно, иначе бы я не просился, товарищ нарком.
Баксиков сволочь хочет. По девкам бегать и не заплатить, он же в командировке, ему положено за счёт НКВД.
–Демонстрируйте готовность.
–Как, товарищ нарком?
–Товарищ полковник, Вы почему не объяснили как?
–В следующий раз, товарищ полковник, будете доказывать готовность вместе с испытуемым. Понятно?
–Разрешите идти, товарищ нарком?
–Идите.
Не иначе Федя присмотрел девочку из хорошей семьи в жёны. Не тестюшку ли привёл пристроить в командировку?
О клюнуло, ещё клюнуло. Буду сегодня с ухой. Сварил супчик из десятка рыбок. Подтянулись разведчики Ворошилова:
–Разрешие поучаствовать в употреблении, товарищ нарком?