Высочества удивились:
— Это как?
— Это так, что могут убить в процессе поиска сокровищ. Горе в том, что сокровища всем нужны, а не только нам.
— Ну, так мы согласны рискнуть.
— Хорошо. Завтра к восьми утра сюда в рабочей одежде. Начнём готовиться к путешествию.
— Как завтра?
— А Вы когда хотели?
— Ну, завтра у нас встреча с его величеством, потом бал. На следующий день запланирован визит британского посла. Со сроками определимся не раньше, чем через неделю.
— Ради бога. Собирайтесь за сокровищами без меня.
— Как это?
— Или Вы делаете то, что я говорю или Вы делаете, что хотите, но без меня.
— Мы не привыкли, чтобы с нами так разговаривали.
— Полагали, что буду уговаривать заработать пару миллионов золотом, причём без риска для собственной шкуры?
Высочества смешались и исчезли.
-17-
Меня и Южина пригласили на переговоры о строительстве личной, его величества, яхты, водоизмещением в 6000 тонн. Переговоры начнутся через неделю. Желательны чертежи и пояснительные записи.
Каждое утро приношу эскизы в чертёжное бюро, которое Южин успел организовать, потому как число заказов на строительство кораблей всё увеличивается. Чертёжники придают моим рисункам приличный вид.
В деле проектирования яхты для величества Южин принимает самое непосредственное участие. Просматривает каждый эскиз. По эскизам создаются цветные наброски интерьеров.
Предложил соорудить макет яхты. Южин собрал толковых мастеров и работяг, и сообщил, что будем строить яхту царю. Для лучшего уяснения конструкции строим модель. Из чертёжного бюро притащили эскизы заготовок. Два дня ножницами вырезали детали из бумаги. Степлерами соединяли в узлы, а затем собирали вместе. Получилось сооружение размером с хорошую лодку. Если убрать внутренности, то в макете можно уместиться с барышней.
Собрав первый макет, народ почесал маковку и попросился построить ещё один. Я не возражал. На этот раз в головах у народа проявилось понимание связи чертежа с готовыми деталями. Справились за один день.
После второго, народ взялся за самокрутки, намериваясь по старой привычке перекурить.
Объявил о строительстве третьего, но за деньги. Каждому, кто примет участие, за готовый макет плачу десятку.
Народ бросил курить и собрал макет за час. Причём к качеству модели невозможно придраться. Все три макета раскрасили в соответствии с интерьером помещений. Получились не модели, а картинки.
Некстати приехал Пахомыч. Число заказов на мои револьверы увеличивается. Они лучше и дешевле нагана. Парабеллумов тоже требуется всё больше. Нужны деньги на расширение.
Пахомыч, когда это прекратится, вопрошаю я? Наверно никогда, отвечаю сам себе. Почему, вместо того, чтобы получать деньги я должен их давать?
Дык требуется расширяться. Ежели не желаешь давать деньги, так и говори. У меня очередь из желающих вложиться в выгодное дело. Ежели возьмём со стороны, то придётся делиться процентами. Пока деньги есть, надо вкладывать в расширение.
Правильно Пахомыч. Пока деньги есть будем вкладывать, чтобы нахрен не стало. От денег всё зло. С этим согласен на все сто.
Пахомыч повертелся на верфи. Выговорил мне, что нет магазина по продаже нашей продукции и укатил назад в Тулу.
Выпросил у Южина место под магазин для всего разрывного и стреляющего от Пахомыча.
Настал день демонстрации наших возросших возможностей. С Южиным прибыли к царю во дворец. Действительность оказалась значительно хуже, чем в моих розовых соплях, — припёрлась ещё дюжина судостроителей, в том числе несколько штук и из Англии, будь она неладна.
Комиссия намеревалась рассматривать наш проект в последнюю очередь. Скорее всего по причине, что не мы удосужились дать на лапу устроителям конкурса.
Члены комиссии, — бородатые мужики в расшитых золотом мундирах морских адмиралов и офицеров, конкурсанты-судостроители разодетые в пух и перья, все расположились у стен зала. Только мы с Южиным одеты, как панки на приёме у королевы и таскаемся с сундуком длинной за два метра, и в поперечнике полметра на полметра. Не можем никуда приткнуться.
Плюнули и поставили сундук посередине зала, потому как у стенок место занято конкурсантами и комиссией.
Народ с любопытством наблюдает за нашими мучениями. Понятно, что ни одна сволочь не подойдёт и не спросит, — не требуется ли помощь?