— Вы даже не помните чего наобещали японскому послу? Может же получиться международный скандал!
— Ну, товарищ Сталин, в общем говорили о бензине. Японцу нравится наша нефть, а я отказывался говорить о нефти. Он пообещал мне в репу, а я ему в тыкву.
— Всё таки говорили о сельском хозяйстве?
— Не совсем. Враги народа на базе танка БТ-5 соорудили шнековый болотоход.
— Это как?
— Вместо гусениц приделали к танку шнеки, как червяки в мясорубке. Теперь машина плавает, бегает по снегу и по болотам.
— Вы изготовили плавающий снегоболотный танк? Поздравляю Вас, товарищ Филимонов, со Сталинской премией.
— Не совсем танк, товарищ Сталин. Вместо башни поставили буровую установку и просверлили болото. Из болота попёр газ метан. Собрали его в ёмкость и пустили электрический разряд. В присутствии катализатора из газа получился высокооктановый авиационный бензин. Мы продали немного япам. В ответ они взялись строить верфь во Владивостоке.
Бензин понравился и им захотелось нефти, из которой бензин сделан. В бензине нет примесей серы и они подумали, что в нефти, из которой бензин, тоже серы нет. Я сказал, что нефти не дадим, самим мало. Яп пообещал тыкву, я в ответ репу или наоборот.
— Рановато поздравили Вас, товарищ Филимонов, с премией.
— А, что касается скандала, товарищ Сталин, то японцы не привыкли скандалить. Если не оправдал надежды повелителя, то делает харакири.
— Хара… что?
— Ну, товарищ Сталин. Японец, когда не выполнит решение политбюро, режет себе живот насмерть.
Товарищ Сталин задумался. Какие прогрессивные порядки в Японии. Нам бы так. Товарищ Ворошилов, например, не выполнит решение политбюро по моторизации армии и разрежет себе брюхо.
— Интересные порядки в Японии, товарищ Филимонов. Нам бы так. Принимаемые политбюро решения выполнялись бы немедленно.
— Боюсь, товарищ Сталин, пришлось бы ходить по кремлю как по скотобойне. Всюду будут валяться выпотрошенные кишки. И спросить тогда не с кого. Не выполнил некий руководящий товарищ приказ, приходишь его в НКВД забирать, а он с выпущенными кишками. Никакое НКВД не справится.
— Размечтались мы, товарищ Филимонов. Перейдём ка к делу. Вы думаете, что японец не устроит скандала?
— Думаю, товарищ Сталин, он зайдёт в НКВД, дабы уточнить наши договорённости. В НКВД, к сожалению, товарищ Сталин, пиво не наливают и мы обговорим детали договора. Хотя, есть возможность угостить японца коньячком. Он большой любитель коньяка.
— Вы там, товарищ Филимонов, не сильно налегайте на коньяк, а то придётся встречаться ещё не один раз, для уточнения деталей. Никакого коньяка не хватит.
— Слушаю, товарищ Сталин. У меня ещё один вопрос к Вам.
— Что за вопрос?
— В Америке, для зарабатывания денежек, мы напечатали фантиков.
— Фантиков?
— Ну, так называют купоны на право продажи купонов.
— И что, удалось выручить несколько долларов?
— Тут всё просто, товарищ Сталин. Мы выпустили в продажу купоны по десять долларов. Народ…
— Я не понял, у Вас, что? Фантики покупают по десять долларов?
— Мы через неделю, после того, как выбросили в продажу, объявили, что покупаем десятидолларовые фантики за десять долларов и десять центов. Ну, народ кинулся покупать, чтобы заработать.
Совершенно неожиданно товарищ Сталин рассмеялся. Никогда, ни в какой литературе я не видел упоминания о смеющемся товарище Сталине.
— Ну, совсем в НКВД тупые. Не ожидал от Вас подобной глупости. Это надо же, покупать дороже, чем продали.
— Дык мы не покупали, товарищ Сталин. Мы объявили, что покупаем.
Товарищ Сталин перестал смеяться.
— Ну, ну, товарищ Филимонов. Продолжайте.
— Ещё через неделю подняли стоимость фантика до десяти долларов двадцати центов. Сейчас за фантик дают двенадцать долларов. Мы продали фантиков на триста миллионов.
Потом вмешался Рокфелер и мы вынуждены были продать акции предприятия за семьсот миллионов.
— Что же получается, товарищ Филимонов! Наша страна за год не в состоянии заработать сотни миллионов, а Вы, как последний жулик, торговец воздухом, содрали с бедных американцев целый миллиард?
— Не совсем так, товарищ Сталин.
— Что не совсем так! Разве это не торговля воздухом?
— Нет, товарищ Сталин. То есть да. Но, не целый миллиард. Мы, после продажи своих акций, продали фантиков ещё на триста миллионов.