Они противятся тому, что я сейчас рассказываю, но я просто обязан поделиться этим! Понимаешь, мне важно наконец-то выдернуть это бремя из себя, хотя бы мельком показать кому-то, кто сможет мне довериться, кто сможет хотя бы чуть-чуть понять меня…
Я — Циферщик, как прозвали меня в этой жалкой прессе. Меня все ищут, но никогда не поймают!
Однако, я всё ещё человек. Это бессмысленное, мерзкое, жестокое убийство Ольги до глубины души задело меня. Клянусь, Они никогда не говорили мне об этом! Поэтому я был не готов и делал всё, как мне хотелось самому. Я всё ещё самостоятелен и насрать, что они сейчас мне шепчут! Я верно исполняю приказы. Исполняю так, как сочту это нужным. Понимаешь, меня настолько поразило твоё доверие, оказанное мне. То как ты рассказал про ту историю детства, как доверил мне самое сокровенное в своей жизни, что первой целью у меня стало завлечь тебя, Витя, на мою сторону. Я хотел подарить тебе свободу, и я сделал это. Чувствуешь радостное вдохновение в груди, после того, как ты прирезал ту мразь? Я хочу пригласить тебя…
Заткнитесь!!! Витя — отличный кандидат… Да, да, девчонка. Нет! Нет!
Ох, что? Я ухожу! Нет, не ухожу! Нет. Нет? Нет!
Боже милостивый, спаси и сохрани!
22
Виктор и Катя с ужасом наблюдали, как Андрей, прервавшись на обращении к Богу и перекрестившись, вдруг упал на колени, схватился за голову и издал протяжный, нечеловеческий стон. Необъяснимые судороги шли по всему его телу, он брыкался, кричал. Это было похоже на приступ эпилепсии, но ни Виктор, ни Катя, не решались ни на миллиметр приблизиться к нему.
Виктор поднял пистолет и прицелился в Андрея. По телу бежали мурашки, он не знал, как на это реагировать и чего ожидать далее. Катя переместилась поближе к сохранявшему рассудок молодому человеку, стараясь спрятаться за ним. Наконец, Андрей замолк и распластался по полу, оставаясь недвижимым, не издавая ни звука. Совсем рядом с грудой чёрных мусорных пакетов, скрывающих труп Игоря.
Виктор изо всех сил старался побороть мерзкую дрожь в теле. Только вид беспомощной, хрупкой, казавшейся почти девочкой-подростком Кати, придавал ему сил. В порыве чувств он потянулся к ней. Катя забралась на диван, ответно прильнула к нему, прижалась всем телом.
— Стреляй в него! Он сумасшедший, видишь? — прошептала с гипнотизирующем внушением девушка.
Ободряющее тепло её тела и нервный, сбивающийся голос, в первое мгновение показались непреложной истиной. Но и вид Андрея — его лучшего друга, приковавшего к себе всё внимание своим рассказом, а сейчас без памяти лежавшего рядом с Игорем — производил впечатление больного, ненормально, но при этом не источающего угрозы человека. Виктор поставил пистолет на предохранитель и убрал его за пазуху.
«Нет! Всё это неправильно! Он болеет, однозначно, но…» — мысли путались и противоречили друг другу. Виктору казалось, что и его разум тоже погружался в пучины сумасшествия. Гулкий стук сердца, мокрые ладони и чувство замедленного времени сковывали накрепко и безысходно.
Андрей тем временем приходил в себя: открыл глаза, медленно сел, невидящим взглядом окинул комнату, не задерживаясь надолго ни на чём. Потом медленно, на трясущихся ногах, неуверенно поднялся.
— Мне нужно умыться. Я плохо себя чувствую, — обращаясь в пустоту, невнятно проговорил Андрей и нетвёрдым шагом, пошатываясь, побрёл в ванную. Катя, юрко соскользнув с места, тенью направилась за ним.
Виктору не оставалось ничего другого, как осторожно подняться с дивана и попытаться проследовать за ними. Каждый шаг, при котором он опирался на пораненную ногу, отдавал глухой болью, слегка перехватывало дыхание. Однако, он упорно ковылял по направлению к ванной комнате.
Катя заперла дверь, в которую зашёл Андрей и, помахав маленьким ключиком перед Виктором, жестом указала ему возвращаться обратно в гостиную.
— Ты видишь? Боже, ты видишь, что с ним? Витя, я прошу тебя, давай вызовем полицию, пока не поздно. Я подтвержу, что это он убил моего брата, всячески буду тебя выгораживать. Он сумасшедший! Ты вообще можешь представить, куда мы зайдём, если продолжим идти у него на поводу? — тараторила Катя, едва Виктор оказался на пороге гостиной. — Он твой друг, я понимаю, но сам посуди, что он несёт? Его отправят на лечение. Мы не будем говорить, что он Циферщик и тогда год-другой отсидит и всё, вот твой дружок и на воле. Он опасен, понимаешь? Он убьёт нас обоих, если мы ничего не сделаем!