— Что было дальше? Почему ты стала его фанаткой? Почему никуда не обратилась, позволив ему убивать дальше? Рассказывай.
Из глубины квартиры, со стороны туалета, послышался то ли стук, то ли несильный удар в дверь. Виктор не повёл и ухом на этот звук, Катя же заметно вздрогнула.
— Дальше? Я расскажу тебе всё, что хочешь, клянусь. Но давай сначала вызовем скорую и полицию. Ты думаешь у тебя всё так хорошо с ногой? Нет, ты думаешь, что он не сможет выбить дверь и убить нас обоих? Витя, давай действовать трезво!
— Я пытаюсь. Заканчивай свой рассказ, Катя. Потом будем думать.
Хорошо. Дальше…
Он медленно поднялся, и, веришь ты или нет, весь свет сосредоточился на нём. Я впервые смогла чётко разглядеть его лицо. Это был не тот Андрей, который сейчас заперт в ванной, не тот, которого я увидела у тебя дома. Он был совсем другой! В тот миг черты его лица исказились до неузнаваемости, стали такими… правильными и красивыми, что ли. Нет, это была не красота, это было выражение чего-то — нравится тебе или нет такое определение — сверхъестественного. Я, как прикованная, не могла пошевелиться и только наблюдала за ним.
Андрей подошёл к девушке, начал раздевать её. Все его движения были настолько быстры, неуловимы и плавны, что в один миг, за одно моргание, — девушка уже нага. И снова свет разливался вокруг них, становясь всё ярче. Я никогда не смогу забыть, как он смотрел на труп, возвышаясь над ним, как сразу стала великолепна в столпах света эта девушка. От неё не веяло ужасом смерти, отнюдь, в ней пульсировала жизнь. Я бы не удивилась, если бы она открыла глаза, поднялась и взлетела в небо. Сотни раз я спрашивала себя: не было ли всё это представление обычной галлюцинацией? Нет, поверь мне, если сможешь, всё было именно так, как я говорю.
Андрей присел возле неё, с удивительной нежностью и… величием дотронулся до её лица, губ, лёг рядом с ней и, казалось, тихо плакал подле её трупа. Что я чувствовала в тот момент? Я чувствовала, как щемит моё сердце от жалости, тоски и горя. Не к убитой девушке, нет. К Андрею!
Я готова была выйти из машины и броситься ему навстречу. На глазах у меня самой выступили слёзы. Отдав саму себя во власть этого зрелища, я окончательно потеряла все крохи того, чем могла в себе гордиться.
Я влюбилась в него, как полная дура! Плевать на все здравые возражения насчёт этой любви, но для меня стало невозможно не следовать за ним, не стать его. Не разделить его… бремя. Назови меня чокнутой и будешь прав, но с тех самых мгновений я поняла, если это не сон, то я пойду за ним до конца. В какие беспросветные глубины ада меня ни затащит эта привязанность, как низко я ни опущусь, сколько бы зла мне ни придётся сделать на этом пути, но я пройду его до самого конца. И, похоже, я была честна с собой. До конца осталось совсем чуть-чуть.
Наконец, он поднялся с земли. Резко посмотрел в мою сторону. Хотя я и была полностью уверена (какая там уверенность, в свете моих рассказов, да?), что меня не видно, я всё равно вжалась в кресло и сползла по нему вниз. Явственно ощущала на себе его разглядывающий, оценивающий меня взгляд, старалась ничем не выдать своего присутствия. Не знаю, сколько пришлось смотреть на спидометр, но, когда в следующий раз я осмелилась поднять глаза, — всё исчезло.
Луна, оставаясь маленьким и никчёмным спутником Земли, висела высоко вверху и едва производила и четверть того света, что давал уличный фонарь. Теперь можно было спокойно оглядеться по сторонам. Всё наваждение тотчас сгинуло, когда передо мной всплыл обычный грязный пустырь. Ничего примечательного, тем более, сверхъестественного. Безликие коробки — хранилища машин — вокруг меня. Густые кусты и мусор впереди, где какие-то моменты назад разыгрывалась страшная мистерия. Я сидела в машине под кронами неизвестно как выросшего здесь, по-настоящему гигантского дерева. Густые ветки касались лобового стекла.
Я с облегчением решила, что это всё сон. Просто я на автомате заехала непонятно куда, вырубилась, увидела этот бредовый сон, теперь очнулась и надо поскорее возвращаться домой.