— Будешь орать, сука, — сразу грохну! Веди себя тихо, может проживёшь подольше. — неприятный, высокий, с нотками истеричности голос раздался прямо над ухом девушки. — Тебя всё равно никто не услышит, как будто ты сама этого не знаешь!
Незнакомец с силой усадил её на стул. После на лицо девушки начала стекать жидкость, Оля жадно старалась проглотить капли живительной влаги. В губы ей уткнулось горлышко бутылки, и Оля, прижавшись к ней губами, в исступлении делала глоток за глотком, вскоре начав захлёбываться. Поток воды прекратился. Оля кашляла, облегчённо чувствуя, как уходила мучительная жажда. Когда она отдышалась, рука похитителя сдёрнула её глазную повязку, при этом оцарапав немного её лоб нестриженными ногтями.
После столь длительного отсутствия света, отвыкшие от него глаза сразу залились слезами и снова непроизвольно закрылись. Хоть освещение и было довольно тусклым, но и этого хватило, чтобы Олины глаза в испуге искали прежней темноты. Наконец проморгавшись, Оля смогла смутно оглядеть свою тюрьму. Тюрьма, как она и подозревала, оказалась пустым гаражом. Она сидела посередине помещения на перекошенной табуретке. Напротив неё — массивная гаражная дверь, на стенах висели полупустые полки с расположенным на них разным хламом. Вверху одиноко свисала лампочка, однако светившая достаточно ярко, так что без труда освещала весь маленький гараж.
С правого бока появилась тёмная фигура, отбрасывающая огромную, зловещую тень. Ольга сжалась от испуга, приметив в руках маньяка мясницкий большой нож. Робко, медленно, в тени смертельной опасности, девушка переводила взгляд от этого ножа всё выше, к самому лицу пленителя.
Да, — это был тот парень, которого они решили подбросить. Соломенного цвета длинные волосы, веснушки на лице, которое, в других обстоятельствах, могло показаться даже детским. Но так оно выглядело лишь на первый взгляд. Его теперешнее безумное выражение этих впалых, прищуренных, словно близоруких, налитых кровью глаз, в которых зловещим блеском отражалось что-то животное, внушало лишь страх и безысходность. Таким взглядом хищник рассматривает добычу, когда убеждён, что она никуда от него уже не денется. И эта кривая усмешка с нервно подрагивающими щеками, некрасиво исказившая веснушчатое лицо, дополняла явные признаки ненормальности, помешательства и угрозы. Он молча смотрел на неё, продолжая скалиться и небрежно покручивая в руке тесак.
Оля понимала, что тот будет играть с ней. Получать наслаждение от её страха, её страданий и унижений. Всё, что она когда-то знала о маньяках и сумасшедших, рванными обрывками фраз стремительно всплывало в её мозгу.
«Нет! Я не приму твои правила, мудак. Я буду смотреть в твоё вонючее лицо, в твои мерзкие глаза. Тебе меня просто так не сломать…»
Ольга пыталась храбриться, надеясь найти в этом путь к спасению, однако, ей было трудно подавить страх, от которого холодной дрожью сотрясалось всё её тело. Молчание затягивалось. Они смотрели друг другу прямо в глаза. Выдерживать взгляд убийцы для Ольги было невероятным испытанием. Она старалась вытеснить всё из головы, оставив только эти глаза, оставив только стремление победить в столь малом, — заставить его первым отвести взгляд. Его усмешка всё не сходила с губ, а глаза с мертвецкой настойчивостью буравили жертву.
Наконец, Ольга не выдержала, опустила взгляд и тихо, хриплым голосом спросила:
— Что с моей подругой?
В ответ тот издал мерзкий смешок и чуть наклонился, приблизив своё лицо к лицу Ольги.
— Ты лучше бы о себе волновалась, сучка. Ты знаешь, кто я? Я — тот самый Циферщик! Слыхала обо мне? — признаваясь в своей сущности, он ещё сильнее, с налётом горделивости оскалился, демонстрируя ряд кривых, жёлтых зубов, под цвет его волос.
— Слыхала. Чего же ты хочешь? — снова дерзко встретив его взгляд, который оказался сейчас ещё ближе, выжимая из себя всю храбрость, выпуская всю скопившуюся ненависть, ответила Ольга. Она чувствовала, что сейчас всё находилось на грани. Именно от неё зависело, какими будут следующие действия Циферщика.
— Ох, сучка! — прислонив холодную сталь ножа к её щеке, концом лезвия едва не пронзая кожу, он продолжил, — Ты даже не представляешь, чего я хочу. О, ты даже вообразить не сможешь того, что я уже делаю с тобой в своей голове! И, поверь, если ты окажешься послушной девочкой, и мне понравится с тобой играть, возможно, умрёшь ты быстро.
Он говорил, будто подражая маньякам из фильмов ужасов. Эти слова были произнесены неестественно, наиграно. Однако, менее жутким он от этого не становился. Оля чувствовала отвращение, вперемешку со страхом и бившимся загнанным зверем отчаянием, грозящем вот-вот обернуться паникой. Изо рта маньяка тошнотворно несло давно не чищеными зубами, его отвратительное дыхание касалась Олиной кожи, отчего по её телу бежали неприязненные мурашки.