Та неопределенно пожала плечами, черкая в блокноте.
- Так что вы скажете? - спросил я. - В чем мои проблемы? Как мне избавиться от этих снов?
- В общем-то, Питер, - сказала Оливия после недолгого молчания, - ваша проблема, учитывая возраст, довольно банальна. - Она сделала паузу. - У вас - средней тяжести танатофобия. - С этим вполне можно работать и я...
- Танатофобия - боязнь смерти? - уточнил я свои знания древнегреческого.
- Да.
- Помилуйте, - усмехнулся я. - Каждый знает, что рано или поздно умрет. И я - не исключение. Но чего тут бояться?
- Именно так вы и думаете в обычном состоянии, - удовлетворенно кивнула Оливия. - Когда бодрствуете. А во время сна ваш подспудный страх освобождается: отсюда и та самая неясная тревога, боязнь куда-то не успеть и страх за близких вам людей. Вы только не волнуйтесь. В вашем возрасте - это вполне распространенное явление. Восемьдесят семь лет - даже в наше время не шутка.
- Да половине моих соседей по "Forbes" за восемьдесят, - сказал я. - У каждого - собственные клиники, лучшие специалисты. С нашими возможностями, таким, как мы - ещё пыхтеть и пыхтеть на этом свете. У меня все внутренние органы после замены - как у молодого: главное, блокираторы отторжения тканей вовремя принимать - и живи себе, радуйся.
- Питер, - сочувственно, вроде бы, вздохнула Оливия. - Если бы вы знали, сколько из этого списка посещают психотерапевтов с такими же проблемами - вы бы сильно удивились. Миллиардное состояние - это не таблетка от смерти, к счастью ли или к несчастью. Вы можете сколько угодно убеждать себя и меня, что вам неведом страх перед смертью, но пока вы не признаете, прежде всего, перед самим собой, наличие проблемы, вы так и будете страдать от бессонницы или видеть сны, которые мы с вами обсуждали в прошлый раз. И моя задача - помочь вам в этом. Поэтому...
Я вдруг выпал из разговора, размышляя над тем, что увидел в ее приемной, автоматически отвечая на вопросы и кивая в нужных местах.
- Мистер Рыкоф, сосредоточьтесь, пожалуйста, - обратила та, наконец, внимание на мой несколько отстраненный вид.
- Оливия, а как вы относитесь к теориям о генетическом пределе? - неожиданно вырвался у меня вопрос.
- Хм, - она внимательнее присмотрелась ко мне. - Интересный у вас ход мысли. Я, конечно, знаю, что эта теория сейчас довольно популярна и многие лаборатории заявляют, что могут спрогнозировать предел жизни отдельно взятого человека. Но я бы, честно говоря, запретила такие тесты специальным законом.
- Почему?
- По-моему, это очевидно, - сердито заявила она. - Вне зависимости от реальности этого метода, если вы верите в него - вы просто программируете себя на определенную дату смерти, указанную в тесте. Так что таймер включает не какой-то там ген, а ваш собственный мозг. Это очень опасная вещь, Питер, так что советую вам держаться от этого подальше.
- Понятно, - кивнул я и посмотрел на часы на ее столе. - Мое время, насколько я понимаю, истекло?
- Да, - кивнула она. - Итак, резюмируя сегодняшнюю встречу - я рада, что мы выявили вашу проблему, хоть вы еще, судя по всему, не готовы признать ее существование. Я бы хотела, чтобы до следующего сеанса вы посмотрели эти голофильмы, - подала она мне листок с десятком строчек. Мне бросилось в глаза одно из названий: "Старикам здесь не место". - Сегодня к вечеру я пришлю вам на почту новый рецепт.
- Всего доброго, - я встал из глубокого кресла, пожал ее узкую чуть прохладную ладонь и откланялся.
Выйдя из кабинета в приемную, где сидела секретарь, я подошел к небольшому столику, стоявшему возле дивана для посетителей. На столешнице лежала перемешанная стопка цифровых листов. Именно их я просматривал полтора часа назад, в ожидании застрявшей в пробках Оливии.