– Какой контракт может заставить человека выгнать семью из дома? Что ты мне постоянно врешь?! Ты что… У тебя… Ты что, встречаешься с кем-то?
Ну почему у противоположного пола на уме одно и то же?!
Стараясь случайно не раскричаться, я снова и снова объяснял, что мне крайне важно на какое-то время остаться одному, в тишине и сосредоточенности. Что передо мной поставлена чрезвычайно! – заглавными буквами! – ответственная задача, от которой зависит будущее не только «Алги», но всего казахстанского внешнеторгового баланса, судьбы мира и счастье на Земле. Если не брать во внимание мелочи, то, в общем-то, практически и не врал…
– Завел любовницу, так еще и домой ее собирается притащить, – констатировала Гульнара и, скорбно потупив взор, закрылась на кухне.
Максимус тоже не выразил ожидаемого энтузиазма по поводу полутора недель внеплановых каникул.
– Па! – сказал он, смешно уперев руки в боки. – Мне на следующей неделе проект по Китаю защищать! Какой Чимкент?!
– Цыц! – подвел черту я. – Так надо, понятно?
– Опять с мамой поссорились? – по-своему понял он. – Как же вы все меня достали!
Клацнула вторая дверь. Я остался стоять посреди коридора с разведенными руками. Кому и что я тут могу объяснить? Стена. Монолит, железобетон.
Как настроение? Не слышу тебя, датчик счастья! Как настроение, Диман? Как бы это точнее описать… Вот! В самый раз для небольшого среза…
Мыслишка дернулась и почти сразу исчезла. Но за те доли секунды, что она истаивала, я успел дойти до магазина, купить смартфон, переставить в него «симку», скачать с навсегда вызубренного адреса свежайшую версию самой полезной программы на свете и разом покончить со всеми неурядицами, разматывающими душу струна за струной. Одним нажатием.
Я еще потоптался под кухонной дверью, потом сообщил сквозь нее, что поезд отходит в шесть – и в шесть постоял на платформе с поднятой рукой достаточное время, чтобы убедиться, что никто не выглянет в окно и не помашет мне в ответ.
Кошки на душе перестали скрести – нагадили и ушли. Легкий воздух второсортной свободы заполнил дыхательные пути.
– И катитесь! – выдохнул я в никуда.
То, что поезд действительно катится, показалось мне смешным. Глуповато улыбаясь, я забрел в вокзал, нашел таксофон и набрал номер Кайрата. Тот не ответил.
Я перекусил в вокзальной забегаловке, чтобы позже не захотелось ужинать. Потом прошелся вдоль киосков, поглазел на журналы, неожиданно зацепился взглядом за красивый арочный мост на обложке «Популярной механики». В троллейбусе разорвал целлофан, нетерпеливо пролистал журнал от корки до корки. Никаких мостов – что-то про поезда, паровозы, подвижные составы. Сошел на одну остановку раньше, чтобы прогуляться через парк. Дома будет пусто и темно. Я постарался убедить себя, что всё сделал правильно. Но иногда я редкостно несговорчивый тип.
Фонари выстроились в тумане цепочкой бледных лун. Радужные круги вплетались в ветки деревьев, заставляли светиться неоном умирающие сугробы и озерца наледи на тропинках.
Я сунул журнал за пазуху и покрепче прижал под мышкой.
Навстречу по аллее семенил худенький парень в коротком пальтеце. То ли припозднился из гостей, то ли просто замерз и спешил добраться до теплого угла. Нахохлился как воробей, шапка на брови, руки в карманах, ботинки на тонкой подошве то и дело проскальзывают по льду.
Когда мы поравнялись, его вдруг качнуло ко мне, что-то блеснуло в сжатом кулаке. Я почувствовал тычок в бок, и еще один.
Я удивился. Хотел обернуться и посмотреть ему вслед, но голова потянула за собой тело, меня крутануло в сторону, земля ушла из-под ног. Оказалось, что я лежу под фонарем, и его радужный свет становится сизым, сиреневым, фиолетовым, бурым, черным.
Весна.
По ком з. к.
– Зомби натуральный, – сказали в темноте. – Смотри, какой серый.
Я знал, что темноту можно выключить: достаточно напрячь веки и отодвинуть их со зрачков.
– Какой же зомби, – жесткие пальцы трепанули меня за плечо, я попытался отодвинуться. – Живехонек. И рефлексы в порядке.
Оба голоса показались мне знакомыми. Но в их сочетании было что-то неправильное, нелогичное. Очень не хотелось шевелиться, но пришлось открывать глаза. Белое облако сфокусировалось, превратилось в стены и потолок. Два чужеродных пятна – в Чипа и Бикфорда.
Кайрат бросил мне на грудь мятый глянцевый журнал. Я взял его свободной от капельницы рукой. Опору арочного моста изуродовало узкое отверстие длиной в полтора ногтя. Страницы ближе к задней обложке слиплись от крови.
– Твой талисман теперь, – сказал Кайрат. – Другой удар по касательной, а этот… Без журнала могло плохо кончиться.
– Ты что тут? – поинтересовался я. – И «тут» – это где?
Всё белое – стены, потолок, белье, спинка кровати. Хоть бы календарик какой повесили. Глаза режет.
– Что, есть варианты? В больнице, разумеется.
– А как же… конспирация?
«Конспирация» съела столько сил и дыхания, что пришлось снова прикрыть глаза.
– Наш сообщник интересуется, – подсказал Бикфорд, – не противоречит ли твое появление у его одра общепринятым мерам…
– Сам ты «одра», – перебил здоровяка Чип и снова потряс меня за плечо. – Не спи, не спи! У тебя гости, чего ж спишь? Больничка частная, вовремя успели тебя из «скорой» выдернуть, пока полиции не понаехало. Молодец, что мой телефон медикам дал. Спокойно тут полежишь недельку. Порезы – ерунда, до свадьбы заживет.
– Женат уже, – кое-как возразил я.
– Ну, значит, еще до чего-нибудь приятного. Я пытался Гулю известить, но на домашнем никто не снимает, а мобильник, видимо, старый записан.
– В Чимкенте.
– Вот и молодец! Отправил отдохнуть? Тогда…
За тем, что «тогда», я не уследил, и беседа возобновилась двумя днями позже. Немногословная медсестра принесла поднос с тарелкой бульона и, белая на белом, растворилась в воздухе. Чип и Бикфорд зачарованно смотрели, как я ем.
– Что в «Алге»? – спросил я.
– Объявили о сделке, – сказал Кайрат. – Пока по самым верхам, но все уже наизготовку. Назначили дату. Ждем Шин Сы.
– А у нас что?
– Поговорил с коллегами, – сказал Бикфорд. – Можно серваки «задидосить», где рутинатор на раздаче выложен. Хоть на час, хоть на месяц. Цена вопроса – плавающая.
– Так мы хотя бы временно остановим распространение, – сказал Кайрат.
– На месяц – дорого? – спросил я.
Бикфорд назвал сумму. Дорого, но не смертельно. Если разбивать на троих, то можно уложиться как раз в месячную зарплату. Которой, конечно, запасной нет, но если снять с банка…
– Только поймите правильно, пацаны. Если да, то с меня работа. С вас – деньги.
Кайрат смотрел в мой бульон, никак не комментируя новость от нашего технаря.
– Наше хобби становится платным? – уточнил я.
– Без «бабок» такие вещи не делаются, – смущенно сказал Бикфорд. – Мне с людьми рассчитаться надо будет.
– Да нет, – встрепенулся Кайрат. – Всё нормально. Конечно, надо. Им-то что до наших дел.
– Тоже думал тут… – Я вытащил из-под подушки ручку и сложенный вчетверо листок. – Смартфоны, в основном, в Москву пойдут, так? Русские серты будут оформляться. Обычно это фигня, формальность, всё по накатанной. Но если через министерство вставить палку в колесо, то можно тормознуть процесс. То да сё, повторная экспертиза. Хотя Тэтчеровна, конечно, со своей стороны тоже нажмет.
– Тоже не задаром, – предположил Кайрат, – и без гарантированного результата?
Я кивнул:
– Чтобы был результат, надо как-то крепко дискредитировать продукт. «Рутинатор». Привлечь к нему внимание, вывести из тени.
– Сделаем за «Хай Мун» его же работу? – съязвил Кайрат. – Мы же обсуждали, что любая реклама, даже отрицательная, только ухудшит положение.
– Смотря насколько отрицательная… – вяло возразил я.
В сущности, Чип был прав. Для серьезных действий нужны серьезные деньги или серьезные связи. А лучше и то, и другое.
Ребята посидели еще немного. Бикфорд повозился с настольным телевизором, который они притащили, чтоб я не скучал. Разговор не слишком клеился.