Несмотря на это, сегодня директор выглядел жалко. Пот ручьями стекал по его лицу, брюки и рубашка липли к телу. Фагер поговорил с кем-то по рации, затем кивнул кому-то из своего окружения и прошептал несколько слов на ухо исполняющей обязанности начальника охраны Харриет Линдфорс. После чего вся компания направилась к камере номер семь, где после вчерашнего происшествия с Бенито содержалась Лисбет Саландер.
Лисбет сидела за письменным столом, погруженная в расчеты. С некоторых пор в центре ее внимания была петля Вильсона, при помощи которой она надеялась разрешить проблему так называемой петлевой квантовой гравитации. Поэтому Саландер не обратила внимания на появление в камере Фагера и его свиты. Директор толкнул в бок Харриет, и та выступила вперед.
– Администрация колонии желает поговорить с тобой, Лисбет, – с неохотой в голосе объявила Харриет.
Только тогда Саландер обернулась. Фагер с брезгливой миной похлопывал пальцами по рукаву пиджака, словно стряхивая пыль, и беззвучно двигал губами. Он ненавидел Лисбет. Она его тоже – особенно после беглого знакомства с его перепиской. Но сейчас пришло время забыть о личных амбициях.
– У меня хорошие новости, – недовольно проворчал Фагер.
Лисбет молчала.
– Хорошие новости, – повторил он.
На лице заключенной не дрогнул ни один мускул. Фагер начал распаляться.
– Ты что, оглохла?
– Нет. – Лисбет опустила глаза.
– Хм… ну что ж, это хорошо, – он прокашлялся. – Через девять дней истекает срок твоего заключения, но мы отпускаем тебя уже завтра утром. А сегодня ты будешь допрошена комиссаром Бублански из Стокгольма. Он хочет привлечь тебя к сотрудничеству.
– Вы хотите от меня избавиться?
– Хочу или не хочу… у меня директива. Персонал колонии считает возможным освободить тебя досрочно… за примерное поведение, понятно?
Фагеру как будто стоило немалого труда произнести последние слова.
– За примерное поведение? – переспросила Лисбет. – Интересно…
– Черт возьми, у меня рапорт!
– К черту твой рапорт, – прошептала Лисбет. – К черту все твои рапорты.
– Что ты знаешь о моих рапортах?
Лисбет заговорила быстро, все еще не поднимая глаз, как будто ответ был написан на полу.
– Я знаю, что ты пишешь их безграмотно и бестолково. Что иногда употребляешь не те предлоги. Что ты любишь длинные предложения и напыщенные обороты, в которых полно лжи. Ты утаиваешь важную информацию, которой точно располагаешь. Ты хочешь доказать начальству, что во Флудберге все замечательно, но это ты превратил жизнь Фарии Кази в ад. И твоя ложь может стоить ей жизни, а это уже серьезно, Рикард.
Фагер побледнел как мел, разинул рот и уставился на Саландер. Потом решил предпринять последнюю попытку спасти положение.
– Что ты такое говоришь, девушка… – прошептал он. – Что ты имеешь в виду? Или ты читала мои рапорты… в какой-нибудь газете?
– Дойдет и до газет, – пообещала Лисбет.
Рикард Фагер беспомощно заморгал.
– Ты лжешь.
– Я не лгу. Я читала, а где – не твоя забота.
Фагер затрясся всем телом, как будто в приступе беззвучного хохота.
– Ты… ты…
– Что? – вскинула голову Саландер.
– Хочу напомнить, что решение о твоем досрочном освобождении может быть пересмотрено в любую минуту.
– Так пересматривай. Меня волнует другое.
– Что же?
Над верхней губой Фагера выступили капли пота.
– Фария Кази. Она должна быть в безопасности, пока ее адвокат Анника Джаннини не вытащит ее отсюда. Ей понадобятся свидетели…
– Заткнись! – взревел Фагер. – Ты не в том положении, чтобы что-то от меня требовать.
– Вот здесь ты ошибаешься, – спокойно возразила Саландер. – Это ты не в том положении. Ты – лжец, который позволил Бенито Андерссон издеваться над заключенными.
– Ты сама не понимаешь, что говоришь, – выдавил сквозь зубы Фагер.
– Мне наплевать, что ты обо всем этом думаешь, – отвечала Саландер. – У меня есть доказательства. Все, что мне от тебя нужно, – знать, что с Фарией Кази все будет в порядке.
Взгляд Фагера бесцельно блуждал по комнате.
– Мы позаботимся о ней, – пробормотал он и тут же добавил, будто застыдившись своей слабости: – Но Фария Кази не одна, кому угрожает опасность.
– Вон отсюда, – прошептала Лисбет Саландер.
– Хочу предупредить, я не потерплю…