В школе я расспросила своих подруг — тех, кого я считала подругами, они уж слишком спокойно на это отреагировали.
Девочки сказали, такое у всех бывает. Странные рисунки, слова, надписи на стенах даже ночные кошмары — все дети Вест-Хилла это переживают. Вновь пошли в ход легенды о маньяке, но ничего путевого.
Все ответы сводились к одному — надо игнорировать, пережить это, иначе родители заметят и отправят к мистеру Макги. Что-же мне не впервой кого-то игнорировать, это казалось просто, певое время.
На очередной перемене ко мне подошла одна из этих неудачниц и предложила сыграть. Тратить на них время и портить свою репутацию? Мне не стоило на это соглашаться, но тогда в голову пришла идея — она хотела поиграть в прятки, можно было взять эту девчонку и разыгать. Да! Это был отличный способ отвлечься от проблем, двое из пяти моих подруг так делали, когда на них находили подобные видения.
Девочка попросила меня прятаться, я забежала в школьный туалет — там она смогла бы меня найти. И правда — через две минуты она уже стояла позади меня, но тут… Из кабинок вышли еще двое, целое скопище лохов! Они подошли ко мне очень спокойно, а тогда стало очень больно.
Последнее, что я помню — одна из них вонзила нож мне в ногу. И все они так смотрели… Будто их вообще не волновало, что они только что меня чуть не убили, что учителя могут нас найти в любой момент…
Очнулась уже здесь на старой железной кровати вся в саже. Тут очень холодно — все окна выбиты, на полу лежат кучки мусора, а стены покрыты гарью. Точно не знаю, что это за место, но мне надо выбираться от сюда!
Вылезть с окна — не вариант. Я нахожусь на третьем этаже, где-то вдалеке виднеються силуэты машин, складов и гаражей. Они находятся на западе города, не думаю, что меня тут кто-то услышит.
Нога все еще болит очень сильно, так никогда еще не болело. Я прихрамываю, но еще могу идти. Спускаюсь на второй этаж по каменной лестнице.
Как это здание еще держиться? Второй этаж практически голый, все стены дырявые, во многих местах нету пола, проход на первый вообще обвалился!
Мне приходиться идти в обход, нога болит все сильнее. Я прохожу мимо треснувшей плитки и разбитых туалетов, в одной из комнат стоят парты, изуродованные картины, будто это тоже какая-то школа.
Очередная комната, очередной шаг, раздается треск и я падаю вниз, пролетая первый этаж и проваливаясь в подвал.
Тут темно, я ничего не вижу, но чувствую сильную боль. Откуда-то сверху на меня сыпется пыль, и что-то теплое растекается по шее, дышать все труднее с каждой секундой.
Над дырой сверху свесились две фигуры — чертовы чудаки, я так и знала, что они сумасшедшие!
— Слишком поздно она умрет. — Говорит кто-то из них.
— Жаль, нам надо было быть внимательнее, теперь все заново.
Они просто уходят. Их шаги затихают, все вокруг затихает и начинает темнеть.
Комментарий к Апрель
*Лалалупси - куклы с пуговицами вместо глаз.
========== Мистер Макги ==========
Очередной рабочий день начался со скандала. Тамара уже успела привыкнуть к этому — с ноября прошлого года в городке происходило много странного и недовольные родители приходили почти каждый день, но этот случай ей запомнился больше остальных.
— Что ваша маленькая психопатка сделала с моей дочерью? — С порога заявил мужчина, ошарашив деректрису.
Хотя, если быть честной, Тамара понимала, что так случиться, она ожидала этого. Едва услышав утреннее новости о пропажи девочки женщина уже знала, что ее отец набросится на Кейт, ведь у той были конфликты с Лидой.
— Послушайте, она с остальными детьми была на уроке, даже отвечала по теме, это может подтвердить учитель, одноклассники скажут вам тоже самое.
— Но моя дочь пропала на перемене.
— И что, по вашему маленькая девочка смогла бы увести ее куда-то за десять минут?
— Я не знаю но… кому еще было на нее нападать? Мы недавно в городе, она ничего никому не делала! А незадолго до своей пропажи Лида изрисовала свой дневник, там на каждой страничке был этот тощий парень, которого рисуют школьники.
— Все школьники, не только моя дочь.
Он хотел еще что-то сказать, но потерял мысль и заткнулся. Злой и обиженный мужчина вышел из каинета, бормоча что-то о суде, но это не сильно волновало Тамару, куда больше ее беспокоил завтрашний сеанс упсихолога. Это было не самое лучшее начало каникул для…
***
— Кейтлин, я уже очень давно хотел встретиться с тобой, присаживайся.
Девочка залезла в кожаное кресло. Оно было мягким и очень широким, не то что высокая железная табуретка мистера Макги, но почему-то это не помогало девочке чувствовать себя лучше. Коричневый пиджак и галстук в горошек так же не внушали доверия, а заостренный нос и большие карие глаза делали мужчину похожим на искателя редкостей. Ее мама не могла войти в кабинет — все сеансы были приватными.
— Добрый день, мистер Макги. — Сказала она с большим трудом.
— Деньки сегодня не очень добрые, все жалуються на ночные кошмары. А что насчет тебя? — Он достал свой блокнот и серебряную ручку. Кейтлин не нравились эти предметы, прошло уже больше полугода, а он все еще их не исписал, будто держал специально для нее.
— Уже несколько дней никаких кошмаров, сэр.
— Но ведь они были, совсем недавно, а до этого ты не испытывала приступов в течении нескольких месяцев. — Он склонился над креслом, словно коршун.
— Да, тогда мне было на что отвлечься.
— Это так странно, Кейти, ты пережила развод родителей и при этом с большим трудом, но когда расстройства начались у обычных детей, с тобой ничего не случилось.
— Я тоже обычный ребенок! И со мной тоже это случалось, даже серьезно, не то что у других!
— А вот я не верю тебе.
Девочка набралась смелости и попробовала поудобнее сесть в кресле. Это у нее не очень получилось.
— Серьезнее некуда. — Сказав это она закатила рукав своей кофты и показала шрамы (все еще с небольшими углублениями), мама просила ее не делать этого. Вспомнив о запрете Тамары, девочка попробовала опустить рукав, но психолог уже схватил ее за руку и впился взглядом в эти порезы.
— И что же ты творила, Кейти? Зачем ты это сделала? Тебя тоже заставил Тощий Человек, или же ты сама решилась на это, а затем прикрылась им, потому что у других детей прокатило?
— Я не помню, честно не помню… — Пискнула девочка.
— А ты постарайся вспомнить. От этого многое зависит. Будешь ли ты лечиться дома, или нам следует поместить тебя под наблюдение?
— Это был папа… Он обещал пойти со мной за конфетами, но так и не пришел, а тогда совсем забыл обо мне… — Не выдержав она начала плакать. Даже сны о высоком безликом чудище не пугали так, как образ отца, уходящего вдаль с другой женщиной и другим ребенком.
— Ты поэтому решила себя порезать, привлечь внимание?
— Наверно да… я не знаю…
И тут девочка сделала то, чего ни делал ни один ребенок. Она обняла мистера Макги, очень слабо и самой ей было противно от этих объятий, ведь она ненавидела этого человека, но сейчас ей нужно было за что-то ухватиться, а другой опоры не было.
— Мистер Макги, а почему люди так делают? Зачем они обещают и клянуться, если нарушение клятвы ни к чему не приводит? Зачем они верят в это?
— Клятвы это очень ответственно. — Растеряно ответил психолог. — К примеру врачи дают клятву Гипократа, за ее нарушение их могут посадить, а супруги клянуться перед Богом в вечной любви…
— Но все равно изменяют, и никакой полицейский за это не посадит! А что, если есть и другой мир, где все всегда молчат, потому что каждое сказанное слово имеет огромное значение, и за вранье человек сразу же начинает очень сильно страдать?