– Археологический артефакт, мы везем его для музея.
– Ценный, наверное? – поинтересовался Черч.
Готшалк промолчал. Его внимание привлек край крышки. Он надел очки, принялся изучать крышку и неожиданно замер, словно пораженный громом.
– Его открывали!
– Не может быть, – возразил лейтенант. – Он так крепко скован цепями, железные звенья даже врезались в древесину, вот тут, по краям.
– Но посмотрите, – сказал консул, указывая пальцем. – Здесь на крышке следы взлома.
– Может быть, его поцарапали, когда закрепляли?
– Когда я два дня назад осматривал его, царапин еще не было, – твердо заявил Готшалк. – Кто-то из вашей команды пытался его вскрыть.
– Вы накручиваете себя. Кому мог понадобиться старинный артефакт, который наверняка весит не меньше двух тонн? Да и разве у кого-то, кроме вас, есть ключ от замков?
Готшалк рухнул на колени и дернул один из замков. Скоба осталась в руке. Она оказалась не железной, а деревянной. Консул помертвел от ужаса. Как загипнотизированный, он медленно поднялся, окинул взглядом грузовой отсек и произнес одно лишь слово:
– Занона…
Дальнейшее походило на оживший кошмар. Шестьдесят секунд непрерывного ужаса. Генерального консула прикончили так неожиданно, что потрясенный Черч не успел двинуться с места. Он даже не сразу осознал, что стал свидетелем убийства.
Из тени на крышку ящика выпрыгнула фигура. Незнакомец был в форме военно-морского флота, но прямые черные волосы, широкие скулы, необычайно темные глаза и невыразительный взгляд выдавали его расовую принадлежность.
Южноамериканский индеец бесшумно вонзил копье в грудь Готшалка, наконечник почти на фут вышел из спины, между лопатками. Генеральный консул упал не сразу. Он повернул голову и уставился на Черча широко распахнутыми глазами. Попытался что-то сказать, но вместо слов раздался отвратительный булькающий кашель, губы и подбородок залила кровь. Когда он пошатнулся, индеец уперся ногой ему в грудь и вытащил копье.
Лейтенант видел убийцу впервые. Индеец не мог быть членом экипажа «Циклопа», скорее всего, он пробрался на судно тайком. Его смуглое лицо ничего не выражало – ни злости, ни гнева. Он бесшумно спрыгнул с ящика, небрежно сжимая копье в руке.
Но Черч успел приготовиться к опасности. Он ловко уклонился от нападения и швырнул металлический фонарик в лицо индейцу. С глухим стуком фонарик попал врагу точно в челюсть, сломав ее и выбив несколько зубов. Моряк ударил индейца кулаком в горло. Копье упало на палубу. Черч поднял его и занес над головой.
Внезапно судно словно взбесилось, мир перевернулся вверх дном, и мужчина еле успел поймать равновесие, когда палуба накренилась под углом шестьдесят градусов. Чудом удерживаясь на ногах, он съехал вниз, к носовой переборке. Неподвижное тело убийцы подкатилось к его ногам. Беспомощный Черч с ужасом смотрел, как оторвались замки и ящик заскользил вниз. Смяв тело индейца, он пригвоздил ноги лейтенанта к стальной переборке. От удара крышка наполовину слетела, открыв содержимое.
Моряк ошеломленно уставился внутрь. Невероятное зрелище, представшее его взору под мерцающим светом лампы, стало последним, что он увидел за оставшиеся секунды жизни.
Из рулевой рубки капитану Уорли представилась еще более жуткая картина. Казалось, что «Циклоп» внезапно понесся в пропасть. Нос корабля резко опустился вниз, в кипящую бездну, а палуба взмыла ввысь, вынырнув из воды на поверхность. Лопасти винта неистово резали воздух. Ходовые огни «Циклопа» отразились в бурлящей черной стене, которая взметнулась впереди, закрывая звезды.
Из грузовых трюмов раздался чудовищный грохот, корабль затрясло от носа до кормы, как во время землетрясения. Уорли не успел подать сигнал тревоги, эта мысль лишь мелькнула у него в голове. Опоры, удерживавшие груз, сломались, и марганцевая руда, сместившись к носу, еще сильнее потянула «Циклоп» под воду.
Застыв на месте, рулевой наблюдал с мостика, как огромная стена воды, высотой с десятиэтажное здание, неслась к кораблю со скоростью горной лавины. Гребень исполинской волны навис над палубой и обрушился вниз. Миллионы тонн воды яростно рухнули на переднюю часть корабля, сминая нос и надстройку. Двери капитанского мостика сорвало с петель, и стихия ворвалась в рубку. Капитан схватился за перила, парализованный страхом. Он не мог поверить в неизбежное.
Волна поглотила весь корабль. Носовую часть судна своротило набок, стальные балки сложились, киль треснул. Тяжелые листы обшивки смялись, словно бумага. Немыслимая тяжесть воды заставляла корабль погружаться все быстрее. Лопасти гребного винта снова начали черпать воду, но это лишь ускорило конец и повлекло судно прямо в пучину. Выровняться «Циклоп» так и не сумел.