Через несколько лет я женился. Она сказала, что беременна от меня, и я поверил. Я привык к ней и к ребенку и даже расстроился, когда она меня бросила. Впрочем, все это было не важно, ничто не мешало мне искать и любить Симонетту. Желать ее — безумно.
И вот теперь…
Нет, я все еще не могу поверить до конца, что эта маленькая Сима, девушка с ускользающим взглядом, и есть моя выстраданная и все-таки появившаяся любовь.
Понимаете, я так долго ждал, что никак не могу ошибиться.
Именно поэтому я ее не трогаю. Ведь если я ошибся и Симонетта вновь ускользнула от меня, на что мне эта восхитительная плоть?
— Избавься от нее, — шепчет мне кто-то внутри — и делается так страшно…
Целых пять столетий одиночества — немудрено, что я так недоверчив.
— Избавься от нее. Избавься. Горная дорога, вино, которое впитало так много солнца. А потом снова — вечное томление, вечное ожидание Симонетты, и никто никогда не сможет тебе помешать.
Желать — ее…
Днем мы поехали во Флоренцию.
На Симе легкое белое платье и босоножки из тонких золотистых ремешков. Я веду ее на самый верх, обзорная площадка — всего четыреста одиннадцать ступеней, и мы в небе.
— Смотри, теперь весь этот город — твой…
— Сандро, понимаешь, я ужасно боюсь высоты.
Она стоит, прижавшись к стене и не поднимая глаз.
— Ты ошибаешься. Ты боялась высоты, да. Но с тех пор, как ты со мной, как мы — вместе, твой страх прошел. Потому что сейчас ты уже научилась летать. Ты ведь и сама это знаешь, правда? Вот эта пропасть перед нами — сделай шаг, и полетишь.
Она смотрит на меня недоверчиво, поднимает руку и кладет ее мне на грудь — слева.
— А это зачем? — смеюсь я.
— Пусть твое сердце скажет мне то же, что и твои губы…
— Ты… ты не доверяешь моим губам?
— Тс-с-с… — другой рукой она накрывает мне рот, и — непроизвольное движение — поцеловать ее легкую, прохладную ладонь… — Я слушаю твое сердце…
Тепло от ее руки поднимается вверх, к лицу, к глазам, заливает их, превращается в жар. Его так много, он обжигает, начинают слезиться глаза и…
— Хорошо. Это хорошо, Сандро. Ты плачешь, значит — испытываешь боль, значит — любишь. А тому, кого любишь, лгать невозможно. — Она убирает руку, и я ощущаю в этом месте пустоту.
— Ты забрала мое сердце.
— Нет, я забрала только твою тоску…
— Но откуда ты знаешь?..
— Я — женщина, Сандро.
— Я хочу твою руку тут — всегда.
— Она вернется, я обещаю…
Сима отрывается от стены, подходит к парапету и заглядывает вниз — на лежащий под ногами город.
— Вот видишь, я же говорил. Страх прошел…
— Нет, милый, он не прошел, он по-прежнему внутри. Но ты — сильнее страха.
— Мы ведь знакомы всего несколько часов. Ты уверена? Ты уверена во мне?
— Я уверена в себе. Над нами небо Тосканы, и я знаю, что смогу… — она оборачивается, и ее взгляд впервые направлен на меня — прямо в сердце.
— Расскажи мне про город, Сандро. Про мою Флоренцию…
Мы просто бродили, и я показывал ей город таким, каким знал его с детства — его пропитанные солнцем, горячие камни. Я рассказал ей про Симонетту и Джулиано и даже про Сандро — не все, но многое. Только про Мию — нет. И все же еще никогда и ни с кем я не говорил — так. А Сима — она прижималась ко мне горячим бедром, слушала и улыбалась, напевала и пританцовывала. И все время, все время не сводила с меня глаз.
Мы вернулись затемно, и — еще в саду — ее лицо, ее закрытые глаза оказались так близко, а ее губы выдохнули: «Да-а-а…» и раскрылись…
Нежность — самая гибельная форма страсти.
Я гладил Симонетту по лицу и укачивал — как ребенка.
Я не могу ошибиться… Мия должна мне помочь, она ведь еще жива, она дышит, она всегда рядом. А Сима… Сима — это другое. Она не рядом, она — во мне. И если я ее потеряю, выходит, я потеряю себя, правда?
Я пью ее и не могу напиться — пятьсот лет жажды утолить невозможно. Я так боюсь, ведь тогда снова вернется тоска. Я обнимаю ее изо всех сил, прижимаю к себе и вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, уже почти задремав, говорю:
— Давай завтра поедем в Ниццу? Прямо с утра. Там дивные голубые камни на побережье. Таких нет больше нигде, ты увидишь. А какая чудесная дорога, помнишь? Особенно тот поворот, почти на самом верху, откуда потрясающий вид на холмы. Возьмем с собой корзинку с едой — хлеб, сыр, виноград. И обязательно бутылку вина, белого вина, в нем так много солнца. Поедем?