- Как операция?
- Как кастрация - быстро, действенно и не слишком приятно для того, кто ей подвергся.
- Я думаю, с пациенткой все будет хорошо...
- Отрадно слышать, что вы все-таки умеете думать.
- Отлично отдохнуть на выходных!
- Отдохнуть разве что от вас.
- Удачи!
- А вам - тем паче!
Эта медсестра - кажется, Алина - изрядно действовала на нервы. Пусть Сабуров ни разу на нее не взглянул, он прекрасно знал, что все это время она старалась как можно ближе подсунуть ему под нос свое слишком глубокое декольте, как будто случайно показавшееся из-под расстегнутых верхних пуговиц халата. И, что самое интересное, несмотря на его из раза в раз хамские реплики, она и не думала сбавлять напор. Что это - ослиное упрямство или овечья глупость?
Скорее второе.
Повернувшись к этой дуре спиной, Алексей направился к стеклянным дверям холла, как вдруг его окликнул чей-то бархатный женский голос:
- Алексей Михайлович, не могли бы вы мне уделить пару минут?
Сабуров уже собирался раздраженно что-нибудь съязвить, но то, что он увидел, заставило его забыть об этом намерении.
С дивана для посетителей поднялась молодая девушка лет двадцати трех. Темные джинсы, высокие закрытые туфли в тон кофейному кожаному пиджаку, белая водолазка - ничем не примечательная, кроме дороговизны, одежда. И тем не менее глаз Алексея против его собственной воли высматривал все новые детали. Джинсы, пусть и неплотно облегающие, каким-то немыслимым образом подчеркивали стройные ноги, а водолазка, мягко и без вызова, но с достоинством облегала грудь, пусть и небольшую, но такую, какую хочется ощутить в своей руке любому мужчине.
Глаза Сабурова поднялись выше и он увидел лицо, несколько более вытянутое, чем надо. Изумрудные глаза оттеняли обрамление русых волос, в легкой небрежности спадающих на плечи. Немного вздернутый нос придавал девушке вид врасплох застигнутой школьницы, с вызовом глядящей на родителей. Пухлые, но не пошлые, губы были без помады, а потому особенно хороши...
И тут Алексей Сабуров себя спросил: “Я, мать вашу, рехнулся?!”
- Ну только если действительно пару минут, я очень спешу, - ответил он, ни на миг не выдав своих мыслей.
Девушка на мгновение насупила брови. Впрочем, этим все и ограничилось.
- Я по поводу моей мамы, Антонины Баталовой…
“Кто это?” - подумал Алексей. Он, как и многие врачи, редко запоминал имена своих пациентов.
- ...Ей сегодня должны были сделать аортокоронарное шунтирование.
“Ага, так это твоей маме сейчас ушивают срединный разреза два моих глиста в халатах?”
- Должны были сделать и, смею заверить, сделали. Вернее, я сделал. А потому можете быть уверены, что операция прошла успешно и вашей маме ничего не грозит.
“Что я несу?” - спросил себя Сабуров. Он не отличался скромностью, но с пациентами вел себя сдержанно. А тут “я сделал”. Идиотизм.
- Это да, но… - Девушка неожиданно спохватилась. - Простите, с моей стороны невежливо… Меня зовут Елена. Елена Баталова.
“Значит, не замужем”, - мысленно поставил галочку Сабуров.
- Я просто не смогла приехать раньше.
- А почему вы, как приехали, не поднялись в палату?
- Не смогла.
Елена отвернулась. Ее худенькие плечи сотрясла дрожь, но всего лишь на миг. Алексей медленно обошел ее и, выдержав небольшую паузу, заглянул ей в глаза.
- Операция прошла без осложнений, - тихо сказал он. - У вашей мамы крепкий организм, несмотря на возраст. Все будет хорошо.
Она подняла на него глаза, светившиеся невысказанной благодарностью. Но, несмотря на это, Алексей яростно в мыслях себя обругал. Первое правило любого врача - не давать никаких надежд, если ты не уверен в чем-то на сто процентов. И сейчас он это правило нарушил. Почему? Одному Посейдону известно.
Как бы то ни было, тревога не исчезла из глаз Елены полностью, она была готова расплакаться.
- Вы честно думаете, что все будет хорошо? - спросила она едва заметно дрожащим голосом.