- Ну, тогда должен уточнить, что безнаказанность поощряет преступление. У вас нет гарантии, что они вновь не попытаются сделать тоже, самое снова. И скорее всего именно с вами. Хотя это, БЕЗУСЛОВНО, ваше право. Ну, так что? – он сел в пол оборота ко мне. Ааа всё-таки зацепила, улыбнулась я про себя, мне это доставило странное удовольствие. Сидит тут такой правильный, умный. Тоже мне, рыцарь, без страха и упрека, - если вы не готовы дать твердый ответ, то я могу дать вам еще время подумать, но учтите это время, работает на них, а не на вас. – И он не громко пристукнул папкой по колену, утверждая свои слова и заканчивая беседу.
- Товарищ следователь, спасибо вам большое за ваше участие, но… - он оборвал меня.
- Это моя работа, - резко повернувшись, отчеканил он безапелляционным тоном. Ах ну вот мы и подошли к сути, подвела я итог. А то долг, погоны, честь слишком высокопарно. Я продолжила, слегка повысив голос:
- Но была бы вам обязана, если бы мы больше не встречались и желательно не втягивать в эту историю моих родственников, в целях увещевания и наставления меня на путь истинный. Я надеюсь, мы понимаем друг друга, - смотрела на него взглядом, требующим согласия. Он коротко кивнул, прошел к двери и пожелав выздоровления, покинул палату.
Фуф, словно гора с плеч. Я запустила руки в волосы и помассировала затылок. Подошла к зеркалу, боже на кого я похожа. Волосы торчат в разные стороны как солома. Лицо отекшее, все помятое, глаза заплывшие, словно щелочки. Взгляд воспаленный, что у бешеной собаки. Синяк на скуле стал фиолетово желтым, даже не знаю, как этот цвет описать. Отняла воротник халата, вся шея тоже в темных синяках, кое, где уже желтеющих. В эту секунду я была благодарна Мураду, что не изуродовал и кости целые. Но только за это. Он приходил ко мне во снах каждый раз, когда не на таблетках. Он то был нежным и просил прощения, то снова издевался и бил. В голове была каша. Внутри я почему то пыталась все время дать оценку себе. То все время обвиняла и ругала себя, за то что села в проклятую машину. То оправдывала и жалела, мол, никто не застрахован, не моя вина, что они такие уроды. Ни то ни другое не помогало. А бесконечная борьба изматывала. Я не могла разобраться в чувствах. В чувствах к себе, к окружающим, к Мураду. Мне казалось меня, осуждает весь мир, и весь мир про меня все знает. Бесконечное чувство стыда убивало. Я практически не покидала палаты, потому что каждый посторонний взгляд либо осуждал, либо жалел. Я страшно боялась общества, оно не поймет, оно только осудит и мне этого не вынести, только не сейчас. Мурад снова всплыл в памяти. Настолько отчетливо, даже тактильно я реально чувствовала его прикосновения. Я пыталась стереть их мочалкой, смыть горячей водой, но ничего не получалось. Психолог говорила " нужно время Катенька, наберись терпения и погоди". Но хотелось то прямо сейчас, избавиться от этого.
В общем, общими усилиями этот месяц лечения подошел к концу. Родителям была очень благодарна за понимание. Супротив моим опасениям они не настаивали на обращении в милицию и слава богу. Позориться еще больше моя психика бы не выдержала. Сестра и так все понимала. С Люськой после той ночи общаться мы перестали. Она зашла ко мне в больницу лишь раз, и то в основном молча топталась на месте. Я тоже не знала о чем говорить. Спрашивать, что с ней было, самой противно. Рассказывать про себя стыдно. Вот как то так пожелали друг другу всего хорошего, она потопталась и ушла, больше мы не виделись. Она наверняка испытывала те же или похожие со мной чувства, а их хотелось забыть. А значит не видеться, потому что мы живое напоминание той ночи друг другу.
Выписывалась из больницы с большим ажиотажем. Мне так хотелось поскорее домой, я так соскучилась по своей комнате. За своей кроваткой, даже за собакой Жулькой. И вот долгожданный момент, из окна, от которого не отлипала с утра, увидела, как подъехал зять. Опрометью кинулась к сумкам, побыстрее накидывая все возможные ремешки и хватая пакеты. И в припрыжку поскакала к лифту, прощаясь и благодаря на ходу персонал отделения. Вслед мне звучали пожелания здоровья, но мне уже было не до этого, домой, наконец, домой. Я выскочила в холл, озираясь по сторонам, но Серегу, так звали зятя, не увидела. Побежала к выходу, надеясь, что не разминулись, и в дверях врезалась в парня с букетом. Отскочив от него, шибанулась о стеклянную дверь, букет упал и рассыпался. А я сидела на жопе, подпирая ту же дверь, заваленная многочисленными пожитками, в глазах слегка потемнело. Мужская рука, надежно подхватив меня, выудила из этого плена. Я посмотрела на спасителя. Лицо показалось очень знакомым, но мне было не до него. Убедившись, что я крепко стою на ногах, он начал собирать мой скарб и распихивать, обратно по сумкам.