На следующий день, завершив самые успешные гастроли за всю свою историю, цирк покинул Манчестер.
Он направился в маленький городишко, лежавший всего в двенадцати милях к северо-востоку от Манчестера. Но как только караван цирковых кибиток прибыл туда, начал накрапывать дождь. Натягивать палатки и ставить помосты под дождем было не очень-то приятно. К тому же сырая земля под ногами артистов вскоре превратилась в непролазную хлюпающую грязь.
Дождь продолжал идти и на второй день, и на третий. Нечего и говорить, что это плачевно отразилось на делах цирка. Посетителей совсем не было.
— Ничего страшного, — сказал Доктор, когда на третий день их пребывания в этом городке все его семейство расселось за столом, чтобы позавтракать. — Мы ведь заработали кучу денег в Манчестере. Это поможет нам пережить тяжелые времена.
— Но вы забыли, что у нас еще нет этих денег! — возразила Даб-Даб. — Хотя одному только Богу известно, сколько раз я вас просила забрать их у Блоссома!
— Я его только что видел, — ответил Доктор. — Как раз перед тем, как зашел сюда. Все в полном порядке. Он сказал мне, что положил в Манчестерский банк все деньги, которые мы заработали. Их оказалось так много, что он побоялся хранить их у себя.
— Но почему же он не забрал их, когда мы уезжали? — удивилась Даб-Даб. — И не отдал вам нашу половину?
— Было воскресенье, — объяснил Доктор. — А в воскресенье все банки закрыты.
— Но что же он будет теперь делать? Не собирается же он так и оставить их в банке?
— Конечно, нет. Сейчас Блоссом туда поедет и заберет их. Когда я с ним разговаривал, он уже сидел на лошади. Да, не завидую я ему — ехать верхом несколько часов под проливным дождем!
Теперь надо объяснить читателю, что для содержания цирка требовалось очень много денег. Животных нужно было кормить, артистам и рабочим выдавать жалованье; кроме того, существовало множество других ежедневных расходов. Но в эти дождливые дни, когда посетителей совсем не было, а цирковые балаганы стояли мокрые и пустые, «Величайший Цирк на Земле» не только не зарабатывал деньги, но и терял их все больше с каждым днем, вернее — с каждым часом.
Как только Доктор закончил говорить, в дверях фургона показался смотритель зверинца. Воротник его рабочей куртки был поднят, и по нему стекали капельки дождя.
— Вы где-нибудь видали хозяина? — спросил он.
— Мистер Блоссом поехал в Манчестер, — ответил Доктор. — Он сказал, что вернется к обеду, в два часа.
— Гм, — хмыкнул смотритель. — Вот незадача! Что же мне делать?
— А что случилось? — поинтересовался Доктор. — Может, я смогу чем-нибудь помочь?
— Мне нужны деньги, чтобы купить сена и риса для животных. Хозяин обещал выдать их мне сегодня утром, а сам уехал. Продавец фуража принес мне еду для зверей, но не соглашается отдавать ее, пока я ему не заплачу. А звери ужасно голодны.
— Наверное, у мистера Блоссома это выскочило из головы, — сказал Доктор. — Давайте я сам заплачу за все, а когда директор вернется, он отдаст мне деньги. Сколько вам нужно?
— Тридцать шиллингов. За два воза сена и пятьдесят фунтов риса.
— Хорошо. Гу-Гу, принеси-ка сюда нашу копилку.
— Ну вот опять, опять! — не выдержала Даб-Даб. Она так рассердилась, что все ее перья затопорщились. — Вместо того чтобы забрать у Блоссома свои деньги, вы опять оплачиваете его счета! Разве это ваша обязанность — кормить животных? Какой толк в том, что мы столько работаем? Никакого! Блоссом богатеет день ото дня, а вы становитесь все беднее и беднее! Вы, наверное, никогда не исправитесь!
— Но ведь животные не могут остаться голодными, Даб-Даб! — сказал Доктор, отдавая деньги смотрителю. — Ты зря волнуешься, Блоссом вернет их мне.
Дождь поливал уже три дня подряд, и цирк еще не заработал ни пенни.
После того как Доктор сделал номер с Беппо в Бриджтоне, артисты стали относиться к нему почти что с суеверным благоговением. Они понимали, что человек, который умеет разговаривать с животными на их языке, знает о них намного больше, чем обыкновенный директор цирка — такой, как Блоссом. На глазах у всех Доктор добился того, что очень многое в жизни цирка изменилось к лучшему. Поэтому все люди, работающие в заведении Блоссома, скоро стали считать главным не директора, а Джона Дулитла.
Когда смотритель зверинца ушел, в вагончике появился еще один человек, которому тоже нужны были деньги. И так продолжалось все утро. Через каждые пять минут к Джону Дулитлу кто-нибудь приходил и говорил, что Блоссом обещал ему заплатить тогда-то и тогда-то.
В результате всех этих визитов копилка Доктора (которая была довольно туго набита после двухнедельных выступлений Тяни-Толкая в Манчестере) снова опустела.
Наступило два часа дня, а потом и три часа, но мистер Блоссом все еще не возвращался.
— Видимо, он просто задерживается, — успокаивал Доктор Даб-Даб, которая с каждой минутой нервничала и сердилась все больше. — Он скоро вернется. Я не сомневаюсь в том, что Блоссом честный человек. Не волнуйся!
В половине четвертого в фургончик к Доктору ворвался Джип.
— Доктор! — воскликнул он. — Пойдемте скорее в фургончик Блоссома. Мне кажется, там что-то неладно.
— В чем дело, Джип? Что случилось? — спросил Доктор, берясь за шляпу.
— Мистера Блоссома там нет. Сначала я подумал, что дверь заперта, но потом решил на всякий случай толкнуть ее, и она открылась. Я увидел, что внутри никого нет, и сундук тоже пропал. Там не осталось почти никаких вещей. Сходите сами и посмотрите. Ну и дела! Все это мне кажется очень подозрительным.
ГЛАВА 5
ТАИНСТВЕННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ МИСТЕРА БЛОССОМА
Внимательно выслушав все, что сказал ему пес, Доктор озабоченно нахмурился. Он медленно надел шляпу и вышел вслед за Джипом под дождь.
В вагончике директора все было в точности так, как описал его четвероногий друг. Внутри не было ни души, а все мало-мальски ценные вещи исчезли. На полу валялось только несколько обрывков бумаги. В соседней комнате, которая служила спальней миссис Блоссом, Доктора встретила такая же картина. Казалось, что хозяева, которые собирались в невероятной спешке, покинули свой дом давным-давно.
Пока Джон Дулитл в недоумении озирался по сторонам, сзади кто-то тронул его за плечо. Это был Мэтью Магг.
— Довольно паршивая картина, а? — спросил он. — Чтобы взять деньги из банка, Блоссому совсем не нужен был сундук и все остальное. Сдается мне, что мы больше не увидим нашего славного доброго директора, как вам кажется?
— Подожди, Мэтью, — возразил Доктор. — Давай не будем спешить с выводами. Он сказал, что вернется. Наверное, он просто где-то задержался. Что же касается сундука и других вещей, то он может делать с ними все, что захочет. Ведь они — его собственные. Пока у нас нет доказательств, мы не можем ничего утверждать.
— Гм, — хмыкнул Продавец Кошачьей Еды. — Конечно, вам и подумать противно, что кто-то может оказаться прохвостом. Но поверьте моему слову — вы можете проститься с денежками, которые заработали в Манчестере.
— У нас нет никаких доказательств, Мэтью, — повторил Доктор. — И послушай: если твои подозрения оправдаются, дело примет очень серьезный оборот для всех, кто работает в цирке. Пожалуйста, не говори пока о них никому, хорошо? Совершенно незачем будоражить людей, когда мы сами толком ничего не знаем. Давай сделаем вот что: ты потихоньку оседлай коня и отправляйся в Манчестер. Там разыщи мистера Беллами и спроси у него, не знает ли он, что случилось с Блоссомом. Поезжай скорее, а когда вернешься, все мне расскажешь.
— Хорошо, — сказал Мэтью, поворачиваясь, чтобы уйти. — Но я уверен, что мистер Беллами знает о том, куда делся Блоссом, не больше нас с вами. Наверняка, он уже где-нибудь поблизости от материка. Удирает так, что только пятки сверкают.