— Ну и какие?
— Ты и в самом деле хочешь это знать? — тихо спросила Элис, её голос теперь звучал серьёзнее.
— Да. — И в его голосе тоже зазвучала торжественность. — Расскажи.
— Мы оба несчастны в этой жизни.
Они лежали рядом, глядя в лицо друг другу. Лицо Элис было невозмутимо, на нём застыла маска безразличия, её белокурые волосы свободно разметались по подушке. Не глядя ей в глаза, Джин немного вызывающе сказал:
— Но ты совсем не знаешь меня.
— Думаю, ты так же одинок. Секс — это только начало. Мы оба хотим пробиться.
Элис улыбнулась, их губы, а потом и языки коснулись друг друга. Джин произнёс, касаясь губами её губ:
— До этого у меня были совсем не те женщины.
— И мужчины тоже.
— Но теперь это не так, Элис.
— Ты первый раз произнёс моё имя вслух.
— Я знаю, — ответил Джин.
— Вот так ты и вышел из заточения, — сказала она, её взгляд блуждал по всей комнате, и она улыбнулась, когда Джин оказался над ней. — Ты просто произнёс моё имя.
На следующий день Джин и Элис проснулись поздно и занялись любовью, а потом заказали в номер завтрак, состоящий из бельгийских вафель и французских сосисок. Они ещё завтракали, когда Джин позвонил Хьюго Портеру и подтвердил, что встреча состоится сегодня вечером. Портер ещё не приехал, так что Джин оставил у дежурного короткую записку, в которой говорилось, что он будет ждать внизу в баре около семи.
— Если возникнут какие-нибудь проблемы, попросите его позвонить мне, — попросил Джин служащего.
Около четырёх дня, когда Джин и Элис вышли из отеля, воздух на улице был тёплым и неподвижным. Хотя они и намеревались в течение часа-другого осмотреть достопримечательности Французского квартала, они так и не ушли дальше «Клифтона», блюзового бара на Декейтер-стрит с маленькой сценой и кабинками, обтянутыми искусственной кожей.
— Зачем ходить в бары, если всё равно не можешь пить? — спросила Элис у Джина, её глаза блестели от выпитого алкоголя. — Ни один из нас никогда не придёт в подобное место, если отправление рейса где-нибудь задерживается. Кроме Теда, конечно.
По меньшей мере дважды Элис видела его сгорбленную спину возле стойки бара, когда проходила мимо стеклянных окон «Клифтона», возвращаясь с обеда вместе с другими членами экипажа.
— Мы все видели его, — сказала она, повышая голос, чтобы её слова можно было расслышать за пьяным смехом, доносящимся из бара. — Но никто ни разу не сказал ни слова.
— Спроси его, когда вернёшься, — сказал Джин и, когда она не ответила, произнёс: — Это надо сделать.
— Нужны доказательства. Нельзя обвинять кого-то в подобных вещах.
— Но…
— Нет, Джин. Я не хочу говорить об этом, — сказала Элис и посмотрела на него так пристально, что он опустил глаза. — Давай просто веселиться.
Когда ровно в семь Джин и Элис вошли в «Гротто», за фортепьяно с безразлично спокойным видом сидел маленький чернокожий человек. На нём был безупречный серый шёлковый костюм, а пальцы, на которых сверкали толстые золотые кольца, скользили по клавишам. Элис узнала песенку, которую он играл, она была из какого-то бродвейского мюзикла, но она не помнила названия.
— Должно быть, это и есть Портер, — сказал Джин, кивая в сторону крупного розовощёкого человека, который сидел за столиком у дальней стены. Напротив него стояла маленькая серебряная вазочка, наполненная разными орешками, и бутылка шампанского. Когда они шли по залу, Элис спросила:
— Как ты думаешь, сколько времени это займёт?
— Не знаю. По-разному. Коллекционеры похожи на торговцев наркотиками. Они знают, что вы хотите получить то, что у их есть, и поэтому стремятся выдоить вас по полной программе.
Они почти дошли до столика Портера, когда он встал и улыбнулся. На нём были белые сапоги из оленьей кожи и помятая бело-голубая полосатая рубашка. Высвободив свою руку из руки Джина, Элис протянула руку и первой представилась.
— Привет, — сказала она, мило улыбнувшись. — Меня зовут Элис Ларсон.
— Очень рад, — сказал Портер, поцеловал её руку и посмотрел на Джина: — Вот мы и встретились, мистер Бёрк.
После того как церемония представления была завершена, на мгновение воцарилась абсолютная тишина, пока Портер откупоривал бутылку и разливал шампанское.
— За музыку, — сказал он, поднимая свой бокал с величайшим почтением. — Пусть она всегда приносит нам радость.
Следующий час Джин и Элис вежливо слушали, стараясь не казаться утомлёнными или безразличными, в то время как Портер щедро наполнял их бокалы шампанским и рассказывал им историю своей жизни. Он был единственным ребёнком в семье, его воспитала мама, вырос в пятидесятых годах в Гринвиче, штат Коннектикут, об отце он вспомнил уже в самом конце.