- Мы возьмем на себя главу Церкви Вечной Жизни, - сказал Дольф.
- Я навещу Мастера, - сказала я.
- Возьми одного из нас для поддержки.
Я покачала головой:
- Не могу. Если он узнает, что я сообщила копам, кто он, убьет нас обоих.
- А насколько это для тебя опасно? - спросил Дольф.
Что я должна была сказать? Очень? Или сообщить им, что Мастер ко мне неровно дышит, так что все будет в порядке?
- Все будет нормально.
Он смотрел на меня очень серьезными глазами.
- А, кроме того, какой у нас выбор? - Я показала на труп. - У нас будет каждую ночь по такому, пока мы не найдем вампиров, которые это делают. Кто-то из нас должен говорить с Мастером. С полицией он говорить не будет, а со мной будет.
Дольф глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Кивнул. Он знал, что я права.
- Когда ты сможешь это сделать?
- Завтра ночью, если смогу уговорить Берта передать кому-нибудь мою работу по зомби.
- Ты так уверена, что Мастер будет с тобой говорить?
- Ага.
С Жан-Клодом трудность была не в том, чтобы его найти, а в том, чтобы ему не попадаться. Но Дольф этого не знал, а если бы знал, то настоял бы на том, чтобы пойти со мной. И нас убили бы обоих.
- Тогда давай, - сказал он. - И дай мне знать, что найдешь.
- Обязательно, - ответила я. И встала, глядя на него поверх обескровленного трупа.
- Поглядывай, что у тебя за спиной, - сказал он.
- Непременно.
- Если Мастер тебя съест, оставишь мне в наследство этот комбинезончик? спросил Зебровски.
- Купи себе свой, дешевка и скупердяй!
- Я бы хотел тот, что облегал когда-то твое желанное тело.
- Отлипни, Зебровски. Я в паровозики не играю.
- При чем тут вообще железная дорога, черт побери? - спросил Дольф.
Мы с Зебровски переглянулись, захихикали и не могли остановиться. Меня мог извинить недосып. Я была на ногах четырнадцать часов подряд, поднимала мертвых и разговаривала с правыми фанатиками. И вполне заработала право на истерический смех. Какое оправдание мог найти себе Зебровски - понятия не имею.
3
Бывает в октябре несколько дней, которые можно назвать идеальными. Такое раскидывается чистое и голубое небо над головой, что все остальное кажется красивее обычного. Стоят вдоль шоссе деревья - багряные, золотые, ржавые и бордовые. И каждый цвет ярок, как неон, и пульсирует в солнечном свете. Воздух прохладен, но не холоден, и в полдень можно обойтись только легким жакетом. Погода для долгих прогулок в лесу с кем-нибудь, с кем хочется держаться за руки. Поскольку такового у меня не было, я надеялась на свободный уик-энд, чтобы погулять одной. Шансы на этот уик-энд менялись от хилых до несуществующих.
Октябрь - сезон подъема мертвых. Все считают, что Хэллоуин - прекрасное время для подъема зомби. Это не так. Единственное требование - темнота. Но почему-то все хотят назначить время работы на полночь Хэллоуина. Они думают, что провести ночь кануна Всех Святых на кладбище, убивая цыплят и глядя на вылезающих из могил мертвецов, - классное развлечение. Хоть билеты продавай.
Я поднимала до пяти зомби за ночь. Не надо было мне говорить Берту, что от четырех зомби я еще не выдыхаюсь. Излишняя правдивость - моя собственная ошибка. Конечно, если правду сказать, и пять зомби меня тоже не выматывают, но черт меня побери, если я скажу об этом Берту.
Кстати, о моем боссе. Надо ему позвонить, когда приеду домой. В каком он будет восторге, когда я попрошу выходную ночь! При этой мысли я улыбнулась. Каждый день, когда удавалось дернуть цепь из рук Берта, был хорошим днем.
У своего дома я остановилась около часу дня. И хотелось мне только быстро принять душ и часов семь поспать. Насчет восьми уже и думать не приходилось слишком поздно. И надо увидеться сегодня с Жан-Клодом. То-то радости. Но он и был Старейшим вампиром города. И если рядом появился другой Мастер вампиров, он об этом знает. Кажется, они друг друга чуют. Конечно, если убийство совершил Жан-Клод, то вряд ли он сознается. Но я не думала, что это он. Слишком он хороший бизнесмен, чтобы так грязно работать. И единственный из известных мне Мастеров вампиров, который не свихнут так или этак - ни псих, ни социопат.
Конечно-конечно, Малкольм тоже не свихнут, но его методов я не одобряла. Он возглавлял самую быстрорастущую церковь Америки. Церковь Вечной Жизни прелагала именно то, что говорилось в названии. Ни порывов веры, ни неизвестности - чистая гарантия. Можешь стать вампиром и жить вечно, если тебя не убьет кто-нибудь вроде меня, или не попадешь в пожар, или автобус тебя не собьет. Насчет автобуса я не была так уверена, но мне это всегда было интересно. Наверняка есть что-нибудь такое массивное, что может даже вампира повредить невосстановимо. И я надеялась когда-нибудь эту теорию проверить.
По лестнице я шла медленно. Тело отяжелело, глаза жгло от желания спать. До Хэллоуина оставалось три дня, и нельзя было сказать, что месяц кончается слишком быстро. Перед Днем Благодарения в нашем бизнесе начинается спад и тянется до Нового года, а потом снова идет рост. Я молилась о снежных буранах. При сильном снеге дел меньше. Люди думают, что мы не умеем поднимать мертвых сквозь глубокий снег. Умеем, только никому не говорите. Мне хоть чуть-чуть отдохнуть надо.
Коридор был наполнен тихими звуками от моих живущих дневной жизнью соседей. Я искала в кармане ключи, когда отворилась дверь напротив. Из нее вышла миссис Прингл. Она была высокой, худой, еще более похудевшей с годами, с пучком волос на затылке. Волос абсолютно седых. Миссис Прингл ни красками, ни косметикой не пользовалась. Ей было шестьдесят пять, и она плевать хотела, кто об этом знает.
Крем, ее шпиц, стал рваться с поводка. Он - мячик золотистой шерсти с маленькими лисьими ушками. По весу он уступает почти всем кошкам, но он из этих маленьких собачек с повадками больших. В прошлой жизни он был датским догом, наверное.
- Привет, Анита, - улыбнулась миссис Прингл. - Вы что, только что с работы?
Я ответила улыбкой:
- Да, у меня... у меня был срочный вызов.
Она приподняла бровь, вероятно, интересуясь, что за срочные вызовы бывают у аниматора, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы задавать такой вопрос.