– Мне не спалось. Вчера у меня кончились таблетки.
– Брось ты эти таблетки, – воскликнула Матильде. – Сколько раз нужно говорить тебе, что они только причиняют вред?
– Сеньора Ровира принимает их и спит очень спокойно…
– Сеньоре Ровире шестьдесят лет.
– Не понимаю, какое это имеет отношение к тому, о чем я говорю.
– А я понимаю… Нелепо, когда девушка твоего возраста вынуждена принимать пилюли перед сном.
Просто удивительное упорство! В жизни Селия не встречала ничего подобного. У нее невольно вырвались слова:
– Не моя вина, что я не могу спать.
Она тут же поняла, что совершила ошибку. Глаза Матильде заблестели.
– Заблуждаешься, – сказала она. – Если бы, вместо того чтобы вести такую жизнь, какую ты ведешь, ты хорошенько поразмыслила над своим будущим, все немедленно изменилось бы.
– Изменилось? – хрипло спросила Селия. – Это каким же образом?
– Посмотри на меня. С тех пор как я вышла за Сантьяго, все представляется мне в другом свете. Я стала другая. Совершенно другая женщина.
– Ради бога, – сказала Селия, расстегивая блузку. – Я хочу переодеться.
С явной досадой Матильде повернулась на каблуках. Раздеваясь, Селия услышала, как она сказала:
– Поторапливайся. Обед на столе.
Когда спустя некоторое время она вошла в столовую, Сантьяго и Матильде, глядя в окно, сидели на софе и ждали ее.
Селия заняла свое место во главе стола. Зять промямлил молитву. Затем Матильде потрясла колокольчиком, призывая служанку:
– Эулохия!..
Начали есть. Как обычно, на обед было гороховое пюре. Пюре, свиная колбаса и филей были любимыми блюдами Сантьяго. И хотя Матильде заставляла готовить их каждый день, незаметно было, чтобы муж пресытился ими. Обычно он даже съедал несколько добавочных порций. Матильде торопливо жевала и зорко следила за мужем. Едва его тарелка пустела, она сразу же наполняла ее снова.
– Ешь, золотко, – говорила она ему. – Вот тебе еще горошку.
Сантьяго позволял заботиться о себе, Он жевал медленно и почти не утруждал себя словами. Когда он хотел пить, он ограничивался тем, что протягивал свой стакан. Матильде тотчас же наливала ему воды. По правде сказать, она, казалось, для того только и родилась на свет, чтобы наполнять ему стакан. Ou подносил его к губам, что-то невнятно буркнув – такова была его обычная манера выражать благодарность.
– Золотко, – говорила она, – подай мне свою тарелку.
На этот раз за столом было еще тоскливее, чем обычно. Дух дона Хулио, казалось, витал у них над головами. Сантьяго и Матильде, словно сговорившись, молчали, и в их молчании ей чудилась угроза. Дети перестали кричать, радио умолкло, слышалось лишь звяканье приборов о тарелки.
Селия, во власти наваждения, обвела вокруг себя взглядом. На миг глаза Матильде и Сантьяго встретились с ее глазами, и вдруг гнетущая тревога, терзавшая ее все это время, вылилась в острый и бурный приступ паники. Не в силах владеть собой, она резким движением отодвинула стул и уронила вилку в стакан.
– Можно узнать, что с вами? – запинаясь, произнесла она.
– С нами?
От вытаращенных глаз Матильде ей стало еще страшнее.
– Да… Почему вы на меня так смотрите? – закричала она. – » Почему?
– Успокойся, Селия, – промолвил наконец Сантьяго. – Ты очень возбуждена.
Но она не слушала его.
– Да, я получила еще один букет, – продолжала она. – Об этом вы хотите со мной говорить?
– Селия, пожалуйста…
– Ну так слушайте: даже если он будет мне каждую минуту посылать по букету, я не выйду за него замуж. С меня хватит, – прорыдала она, – хватит, хватит…
– Селия…
Шаги гулко отдавались в мозгу, словно ударяли по черепной коробке. Потом, как будто отброшенные дыханием урагана, громко захлопали двери. Хватит, хватит…
– Довольно!..
Она опомнилась только на улице Сан-Пабло, недалеко от Пасео. На ней было мятое домашнее платье. Глаза жгло, в ушах кололо.
– Я уеду с ним!.. Я никогда больше не вернусь в Лас Кальдас!..
Бледно-зеленое море в белых гребешках, расснащенные рыбачьи лодки на песке, раскачиваемые ветром сосны Пасео, далекая сторожка с побеленными стенами…
Она шагала по берегу навстречу ветру, обходя стайки детей, игравших на песке, яростно попирая их волшебные замки. Но чем дальше она уходила от старого города, тем медленнее становились ее шаги. Она шла еще довольно долго, как бы по инерции. Подойдя к «Гранд-отелю», она присела возле какой-то лодки.
Несколько минут Селия сидела неподвижно, ожидая, пока успокоится дыхание. Солнце сверкало в пенящейся воде бухты, и чайки касались песка легким веером своих крыльев.