– Боже, неужели я прошу от жизни слишком многого? – прошептал он.
Он огляделся в поисках съестного, тщетно надеясь найти хоть что-то в захламленной холостяцкой кухне. На глаза ему попались только пакеты из-под лапши быстрого приготовления, остатки которой свисали со столешницы, словно черви.
– Мать вашу! – рявкнул он и пнул ногой дверь холодильника, когда его накрыла волна жгучей злобы. Он сбежал вниз по лестнице за ботинками, теряясь в догадках, каким же образом добиться хоть какого-то уважения со стороны соседей.
Взгляд его упал на лежавший на прикроватном столике бархатный кисет. Помедлив самую малость, он схватил его, отчего тот звякнул, как крохотный колокольчик. Если там наркотик, наверное, сейчас самое время узнать его действие, а еще лучше – побочные действия. Взлетев по лестнице обратно на кухню, он открыл почти пустую бутылку с молоком и всыпал туда немного порошка, потом встряхнул бутылку и поставил ее обратно в холодильник. Если Стив останется верен себе, то очень скоро забалдеет, а к ужину, наверное, распсихуется. Джейми ополоснул подмышки над кухонной раковиной, вытерся полотенцем, оделся и уехал на работу.
Его смена прошла без происшествий. Он и предполагать не мог, что это были последние восемь часов покоя, которого он лишится очень и очень надолго.
Глава 3. Навязчивая явь
Выйдя из такси, он почувствовал что-то неладное. Было двадцать минут первого. Улица погрузилась в тишину, и он не видел ничего, что бы подкрепило это чувство, но оно не отступало. Что-то тут происходит… Что-то не так…
Он заметил, как занавеска в спальне Стива слегка шевельнулась, словно кто-то только что отошел от окна. Свет погас.
У двери своей спальни Джейми на мгновение замер, приложив палец к выключателю и прислушиваясь сам не зная к чему. Внезапно показалось, что вокруг стало как-то слишком тихо.
Он щелкнул выключателем и тут же уронил на пол сумку, издав хрип, словно поперхнулся. По комнате как будто ураган прошел. Телевизор разбит, в экране зияла дыра, очертаниями напоминавшая подошву ботинка. Монитор компьютера изуродовали похожим образом, и он валялся на полу, словно отрубленная голова. Окно разбито, и сквозь дырку с острыми зазубренными краями он увидел свое нижнее белье, болтавшееся на соседском заборе. В аквариуме брюхом кверху плавала рыбка, на нем цветным карандашом было написано: «Покойтесь с миром», а рядом пририсован пенис. Синтезатор, обошедшийся ему в тысячу четыреста долларов, валялся по всему полу, разбитый на мелкие кусочки. На подушке лежала огромная куча дерьма, свернувшаяся, словно жирная змея. Ящик прикроватного столика лежал на полу, а его содержимое было рассыпано по всей комнате. Маленького бархатного кисета он нигде не обнаружил.
Но что все это значило? Кто-то ведь все это сделал. В тот момент смятения именно это казалось верхом абсурда, как будто землетрясение стало бы более логичным объяснением. Господи, зачем? Кто бы все это натворил?
Пятясь из комнаты в коридор, он надеялся, что зайдет в нее снова, и вся эта жуткая сцена исчезнет, как мираж. Сгорбив плечи и качая головой, он проковылял по задней лестнице на кухню. Включил чайник, и тут ему в нос ударил запах рвоты. Ярко-красная блевотина напрочь забила раковину и расплескалась по полу. Он стоял в подсыхающей лужице рвоты. Он, словно в трансе, смотрел на нее, пока свист закипевшего чайника не вывел его из оцепенения.
Гоши. Эта мысль пронеслась у него в голове фоновым шумом. Словно в тумане, он налил в чашку воды, достал из холодильника молоко и заметил, что на среднюю полку кто-то подложил дохлую летучую мышь, рядом с упаковкой картофельного салата. Ее белые клыки застыли в злобном оскале. Джейми равнодушно поглядел на нее, отхлебнул кофе и позволил двери холодильника захлопнуться.
Из кухни он прошел в гостиную. Там обнаружился еще больший разгром, на стене кто-то написал шоколадным мороженым: «ПОЛИТИЧЕСКИЕ СВИНЬИ». Эти слова что-то смутно ему напоминали, и через пару секунд он вспомнил, что такое послание оставили члены семьи Мэнсона кровью жертв после устроенной ими резни. С вентилятора под потолком свисала тонкая веревка с петлей, в которой болтался подвешенный за шею плюшевый мишка. Из зиявшей в его вспоротом заду дырки торчал листок бумаги. Джейми вытащил его и прочел написанные цветным карандашом огромные буквы: «ПРАЩАЙ ЖЫСТОКИЙ МИР». На полу валялись куски пластмассы и провода, сложенные в буквы, и в обломках он узнал останки телефона. Буквы образовывали слова: «ЕВО НЕТ ДОМА». Джейми несколько отстраненно отметил, что эту часть разгрома совершали с продуманным расчетом, словно на контрасте с неуправляемым буйным разгулом вокруг. В каждом действии был даже какой-то артистизм.