Циркач, понимая, что сейчас очень легко отделался, почти бегом умчался в указанном силачом направлении. На сердце у него по-прежнему было не спокойно… Может быть, и правда – ерунда? Просто его раньше никогда не ловили на месте преступления.
12
Кромешник, демонстрирующий свою силу и твердость руки, был настолько хорош, что публика буквально застыла, наблюдая за его выступлением. Удар, удар, удар, трясущийся от страха конферансье, над головой у которого раз за разом пролетало весьма грозного вида копье, снова и снова, не причиняя вреда человеку. И вот – последний удар, и копье, пущенное могучей рукой, летит в сторону трона, предназначенного для короля шутов, и нет силы, что могла бы остановить этот мощный бросок. Сила, добавленная феей, не своя, заемная, словно бы обволокла копье, помогая, или мешая… Кто разберет.
Сила, вложенная в цветок в руках Катарины, сначала словно бы отпрянула, испуганная таким бесцеремонным нахальством феи, но через некоторое время, напротив, откликнулась, раскрылась навстречу фее, давая возможность черпать себя – не слишком щедро, но даже такая малость уже была щедрым даром. Цветок словно бы ожил, и обвил запястье девушки, превращаясь в широкий, от запястья до локтя, витой браслет в форме стилизованных языков пламени, и такого же цвета - жёлтый, перетекающий в оранжевый, алый и бордовый, с лёгким вкраплением синего и фиолетового по краям. Украшение ощутимо сжало руку феи, своим тугим давлением причиняя даже некоторое неудобство на самой грани боли.
Копьё с громким стуком вошло в центр высокой спинки трона, крепко завязнув в этом странном артефакте. На несколько мгновений звуки словно исчезли из мира, а потом реальность сотряс беззвучный вопль, который то ли услышали, то ли как-то иначе восприняли все, кто находился сейчас в шатре шапито. Стены шатра содрогнулись от ритмичной пульсации, словно послышались удары чего-то большого сердца, а потом звуки и обычное восприятие мира вернулись.
Что чувствует фея, когда кто-то на самом пределе слышимости шепчет его имя? «Кром-Круа, я слышу тебя, Кром-Круа, я чувствую тебя, Кром-Круа...»
Тишина. Зловещая, нагнетающая, тяжелая в своей материальности. Кромешник не мог бояться того, из чего был соткан. Страхи и ночные кошмары – безусловная основа, на которую словно нити наматывались грани человеческого ужаса. Может ли страх поглотить страх? Может ли ужас затмить ужас?
Он слышал своё истинное имя, пожалуй, впервые за долгие тысячелетия. Его боль и слабость, его катастрофически сильная и столь же желанная мука, истязающая всё его естество. Теперь истереть эту тварь из реальности стало делом принципа, ибо никто не мог стать его господином без его желания.
Кромешник не смотрел ни на людей, ни на купол, ни на чёртового конферансье, откровенно не владеющего ни собой, и своей жалкой жизнью. Кромешник чувствовал, как трон начинает пожирать часть его души. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы копьё привычно вернулось в его руку. Испытывая ощущение, будто его облобызали с головы до ног, ши поморщился и сделал несколько шагов в сторону своего места, встретившись взглядом с юной принцессой, всё ещё не понимающей своего места в мире. По его бледному лицу пробежали чёрные кривые линии, когда он схватил её за руку и, на меняя положения ни головы, ни корпуса, глянул на её новоприобретённое украшение. Вновь заглянув ей в глаза, он отпустил её, и встал на своё место так и не произнеся ни слова.
Конферансье как ни в чем ни бывало отмер, и, слегка дергаясь, как марионетка в неумелых руках, подскочил в Кромешнику:
– Ах, господин мой, мне кажется, Вы всех затмили своей мощью и властностью. Какая стать! Какая осанка! Посмотрим, что сможет противопоставить Вам эта прекрасная дама… – низкий поклон в сторону Катарины, и лебезяще-просительное: – Госпожа, все, затаив дыхания, ждут Вашего выступления. – на несколько мгновений взгляд конферансье задержался на вычурной безделице, что появилась на руке феи, и мужчина, вздрогнув, отвел взгляд: – Уверен, это будет непередаваемо.
Публика бесновалась, еще больше подогретая фразой конферансье, и всеобщее внимание вдруг сосредоточилось на фее. Поэтому мало кто заметил, как медленно, незаметно взгляду, воткнувшееся в спинку копье стало втягиваться внутрь спинки трона.
Браслет обхватил руку и сдавил ее, причиняя некоторый дискомфорт, чужеродная сила стала более ощутимой. Катарина повертела рукой, рассматривая украшение, пошевелила пальцами, заставляя силу, спрятанную в браслете, зашевелиться, собраться на кончиках пальцев. Из созерцания браслета и перетекающей по пальцам силы неблагую вырвали действия рыцаря. Его рука бесцеремонно схватила ее запястье и сжала чуть сильнее, чем следовало. Катарина подняла глаза на мужчину и заметила, как по его лицу пробежали черные линии и исчезли. Их глаза встретились, и неблагую охватило волной стыда, кажется, он был недоволен. Девушка гордо вздернула подбородок. Да, она знала, что, возможно, совершила ошибку, но в игре хороши все средства, и она не собиралась упускать ни одной возможности, пусть и такой рискованной. Из паутины мыслей ее вывел вновь раздавшийся рядом голос конферансье.