При выходе на арену Эстета Кромешник изумленно замер. Это существо и впрямь было прекрасно и изящно, оно выглядело настолько неестественным и при этом идеально вписывающимся в окружающее пространство, что сей факт поразил воина до глубины его сущности.
Но что-то по-прежнему было не так. Не с ареной, с залом. Воин словно чувствовал чье-то враждебное внимание, ощущение слежки не оставляло ши ни на миг. Зато Восторг под куполом цирка становился всё больше и больше, напитываемый эмоциями окружающих. Интересно, может ли он переполниться и лопнуть?
Услышав объявление конферансье, и увидев эффектный выход на арену Эстета, Куви громко захлопала в ладоши. Казалось бы – что ей до другой куклы, пусть даже такой изысканной и изящной. Но что-то было… Было… Может быть, все дело в том, что Эстет – тоже кукла?
Подбежавший к Эстету юноша года на два младше спустил из-под купола тонкую металлическую перекладину и, подождав, пока Эстет устроится на ней в изящной, слегка фривольной позе, стал тянуть веревку, поднимая того вверх. Вот движение прекратилось, и тонкое, гибкое тело в трико взметнулось в воздух, одну за другим выполняя сложные акробатические фигуры, вися на перекладине, перехватываясь, взмывая вверх и падая вниз. Публика затаила дыхание, время от времени ахая, когда юноша делал особенно эффектные трюки. ведь в любой момент юный акробат мог ошибиться и сорваться.
Во время одного из эффектных сальто веревка в руках помощника заскользила, и перекладина рывком нырнула вниз. Кажется, акробат не сумеет ухватиться за нее, так и рухнет вниз из-под купола на арену.
Куви, напряженно, не отводя взгляда, наблюдала за каждым движением Эстета, любуясь его отточенной, и все же в какие-то моменты кукольной грацией. В момент, когда помощник акробата выпустил из рук веревку, кукла растерянно вскочила со своего места, несмотря на недовольное шипение зрителей вокруг (и особенно за спиной), испуганно закрыв рот ладонями, чтобы скрыть свой невольный вскрик.
Да, это лишь фантазии досужих сплетников, что куклы, созданные в Фатуме, похожи на фарфор, и бьются так же легко. Некоторым куклам не только падение с высоты не грозит повреждениями, но и в принципе, чтобы их уничтожить, придется приложить незаурядные усилия. Но смотреть на изящное кукольное тело сейчас, когда оно подвергалось опасности, Куви было по-настоящему страшно.
Бражники, окружающие Кромешника, встрепенулись и взвились над ним, когда перекладина ушла из рук акробата. Но фэйри не стал предпринимать никаких действий. Ещё успеется, не стоит нарушать ход представления. Ши, сидящая рядом с ним, тоже напряженно смотрела на арену, по-кошачьи прищурив свои прекрасные, рубинового оттенка, глаза.
* * *
Джек ждал, замерев, не шевелясь и не издавая совершенно никаких звуков, как умеют только вампиры, охотящиеся за подходящей жертвой. Тонкий слух Джека различил звуки музыки парада-алле. Ночь постепенно вступала в свои права. Сейчас, после начала представления, эта часть цирка была темной и пустынной. Если здесь могло произойти что-то интересное, то теперь – самое время.
Интуиция, как всегда, не подвела детектива. Вскоре он заметил движение. Человеческий глаз, в лучшем случае, увидел бы в темноте несколько размытых, быстро движущихся теней, но вампирское зрение без труда разлечило, как больше десятка циркачей, одетых в неприметные трико тусклых цветов, позволяющие гибким, тонким фигуркам почти слиться с темнотой, прокрались мимо фургона, в котором затаился детектив.
Поскольку какие-то дела вели циркачей на улицы города, Джек не стал их преследовать, остался в фургоне, наблюдать, не произойдет ли здесь еще чего-нибудь любопытного. И все-таки, что ночью в городе понадобилось такой толпе акробатов… Или жонглеров… Или кто там они…
5
Юноша, держащий в руках веревку, регулирующую высоту перекладины, повис на ней всем телом, не давая перекладине двигаться вниз, но ошибка уже была совершена. Перекладина теперь болталась в воздухе гораздо ниже, чем находился Эстет во время своего очередного кульбита. Все происходящее можно было бы принять за начало опасного трюка, если бы не выражение лица помощника – сначала растерянное, потом и вовсе наполненное ужасом. На лице Эстета же застыла, словно маска, сияющая кукольная улыбка