VI
Когда он пришел в себя, над ним стоял все тот же человек со шприцом. Он улыбался.
– Ты отключился, Том, но не совсем. Ты бредил. И много сказал нам в бреду полезного и интересного. Но того, что нам нужно, ты не выдал. Так что, извини. Придется повторить эксперимент.
И он снова вколол иглу в шею Тома.
Белые стены сжались в единый белый ком, и он навалился на Тома. Давя его огромным катком, распластывая по земле. Том превратился в белую простыню, линию, тонкий листик, взметнувшийся над землей и парящий между водой и небом. Он вышел из своего корчащегося от боли тела и летал среди миров, безмолвно наблюдая за чужими страданиями. Время остановилось в этой пустоте без начала и конца, растворились и слились воедино в прозрачную взвесь образы, звуки и запахи, и это называлось счастьем. Прошлое и будущее стремительно отдалялись, Том хотел бы оставаться здесь навсегда, беззвучно паря, но под ним вдруг разверзлась черная бездна, и какой-то неумолимой силой его потащило вниз.
– Что ж, – сказал человек-шприц, – опять никакого результата. Придется еще повторить.
– Нет, – возразил чей-то знакомый голос, – еще один раз он не выдержит. Мы убьем его.
– Если мы все равно не можем от него ничего добиться, он нам не нужен.
– Я считаю, надо устроить передышку. Попробуем завтра последний раз.
– Ну, как знаешь, от одного раза нас не убудет. Завтра так завтра.
Голоса удалились и растворились в стенах. Том медленно открыл глаза. И тут же зажмурил их снова – резкий свет полоснул по зрачкам, голова взорвалась от приступа мгновенной боли. Его чуть не стошнило. Мучила жажда. Он перевел дыхание. Попробовал пошевелить ступнями – ватные ноги не слушались его. Сжать ладонь в кулак не получилось – запястья онемели. Тогда он стал потихоньку крутить ладонями в одну сторону, потом в другую. Вернее, вначале получалось крутить их лишь мысленно – ладони не двигались, но потом они, наконец, шелохнулись, потом еще, и постепенно задвигались, разгибаясь все сильнее и сильнее. Затем он проделал то же самое со ступнями. Почувствовал боль в левой, раненой, ноге. И это означало – почувствовал ногу. После этого решился перейти к шее. Чуть крутанул головой – что-то щелкнуло в ухе, и боль засвербела с левой стороны. Он переждал – когда она понемногу притупилась, крутанул еще. Так постепенно он размял шейные позвонки и смог свободно шевелить конечностями. Он чувствовал, что вполне овладел своим телом.
Теперь Том выпрямил спину и сосредоточился на дыхании. Он дышал ровно и глубоко, следя за точкой на животе чуть выше пупка. Он старался не думать о прошлом и будущем, об Агентстве и шефе, о бомбе и подводном поселке, о себе и о Полли. Он старался вообще не думать, сгладить свои мысли, сравнять их с облаками на небе, пусть они приходят и уходят, как легкие облачка, не способные исказить синеву неба. И мыслей становилось все меньше, наконец, небо совсем разгладилось, и мысли ушли. И тогда Том заснул. Заснул впервые за все это время, перестав сопротивляться резкому белому свету и впустив его в глубины своего сознания.
– Просыпайтесь, Верт, – человек-шприц тряс его за плечо.
За ним стояли еще двое, один из них был Джейк Ли, и Том понял, что это его голос спорил с голосом человека-шприца.
– Рад вас видеть, – пошутил Том.
Шприц на секунду удивленно завис в воздухе, но затем обрел прежнюю уверенность и потянулся к шее Тома, и тут Джейк полоснул его обладателя ребром левой ладони в ухо, и когда тот с непонимающим взглядом обернулся назад, Джейк пробил ему пальцами кадык, с другой руки стреляя в его напарника.
– Бежим, Том, – сказал Джейк, доставая нож и срезая опутавшую Тома веревку.