Когда Антонио уже на полном серьёзе собирался развернуть Сахарка налево и ехать позади строя до тех пор, пока не увидит лейтенанта Рицци, в бледной пелене впереди он разглядел знамя самого Апенгейма – золотой баран на красном поле и девиз "Ante ferit quam flamma micet". Разумеется, Маргаретти не знал высокого готика, но перевод девиза помнил на зубок: "удар падает прежде, чем вспыхнет пламя". Воодушевленный тем, что сам прославленный генерал будет рядом, Маргаретти занял место в строю неизвестных рейтар. На него никто не обратил внимания.
– Солдаты! Мои славные кавалеристы! – могучий голос перекрыл грохот тысяч копыт и рев боя впереди.
Апенгейм проезжал перед строем. Генерал словно и не маршировал почти сутки со своими людьми – на золотистом камзоле ни пылинки, броня, отливающая бронзой, начищена до блеска, усы подкручены, а глаза словно светятся. Могучий белый скакун генерала также был свеж и бодр, не хромал и не хрипел, в отличии от несчастного Сахарка.
– Нас ждет битва! Прислушайтесь, сражение взывает к нам! – Апенгейм вскинул шпагу и указал ей в ту сторону, откуда доносился грохот артиллерии. – Сегодняшний день войдёт в историю! Проигравшие будут с ужасом вспоминать, как бились в в самом аду, когда вокруг них не было ничего, кроме тумана, огня и крови! Победители же улыбнутся и вспомнят, как отринули страх и усталость, сражались плечом к плечу и, благодаря этому, сокрушили врага!
Маргаретти почувствовал, как его пробирает дрожь, а на глазах проступают слезы.
– И знаете что, мои верные всадники?! – воскликнул Апенгейм.
Он указал шпагой на свое личное знамя, и алое полотно затрепетало под порывом ветра, словно подчиняясь этому жесту.
– Пока я жив, моё знамя не увидит поражений! Именно мы расскажем потомкам, как победили при Люцене! – Апенгейм поднял коня на дыбы. – Вперёд! Смерть и слава! Ура!
– Ура! – рейтары вокруг Маргаретти и он сам в едином порыве обнажили оружие. – Ура!
Генерал развернул коня и первым направился в туман.
Кавалеристы перешли на рысь, стараясь не отставать от командира. Они берегли и без того измученных коней для решающего рывка. Канонада впереди сменилась стрекотом выстрелов и криками ужаса. Крики ужаса приближались быстрей. Через пару минут Маргаретти увидел выбегающих навстречу пехотинцев. Лица солдат были искажены паникой, форма изодрана, заляпана кровью. Многие были безоружны. С каждой секундой бегущих становилось всё больше и больше.
– Стоять, трусы! Стоять! – Апенгейм неистовствовал, потрясая шпагой. – Вспомните клятвы, вспомните, зачем вы здесь! Поднимите оружие, воспряньте духом и вернитесь в бой! Ибо генерал Апенгейм пришел к вам на выручку!
На многих трусов слова генерала и правда производили впечатление. Люди видели, что помощь пришла – огромная масса кавалерии, теряющаяся в тумане, возвращала храбрость в сердца. То тут, то там, солдаты сбивались в группы и рассеянными шеренгами следовали за наступающими всадниками.
Апенгейм притормозил, позволил строю поравняться с ним. Маргаретти оказался в считанных метрах от прославленного генерала. Апенгейм кивнул горнисту и воскликнул так громко, что, казалось, его услышали бы и в Люцене:
– Смерть и слава! К победе!
Запели горны, подавая сигнал к атаке.
Лавина всадников перешла с рыси на галоп. Они неслись сквозь белую пелену, не видя ничего перед собой. Топот тысяч копыт слился в сплошной угрожающий гул, сотрясающий мир вокруг.
Из молочно-белого марева ударили лазерные лучи. Засвистели пули. Рейтары слева и справа от Маргаретти падали из седел. Кто-то опрокидывался с воплем боли, кто-то молча сползал вниз, под копыта галопирующих скакунов. С тоскливыми криками падали лошади, летели кубарем в грязь их седоки. Антонио заорал от ужаса, но даже не услышал своего крика.
Он вытянул руку с револьвером вперед. Деревянная рукоять скользила во вспотевшей ладони, и жёсткая отдача выстрелов едва не вырвала оружие из нетвердой хватки.
Шесть патронов ушли в одно мгновение. Не имея времени на перезарядку, Маргаретти сунул первый револьвер за пояс и вытянул из кобуры второй. Сахарок дернулся, и оружие выскользнуло из руки. Антонио машинально пригнулся, пытаясь поймать летящий вниз револьвер. Это его и спасло. Силовой палаш разминулся с его головой на считанные миллиметры.
Из тумана на рейтар Лиги вылетели всадники Унии.
Бешеная скачка в одно мгновение превратилась в кровавую рукопашную. Клинки взлетали и опускались в веерах кровавых капель, кричали люди и кони. Маргаретти бросил Сахарка в сторону, уходя от колющего удара справа, едва успел выхватить шпагу, чтобы парировать мощный рубящий удар слева. Запястье пронзила боль. Он неуклюже ткнул в ответ, но клинок лишь с жалким звоном ударился в кирасу. Солдат Унии замахнулся для нового удара, но чей-то меткий выстрел убил под ним коня. Подоспевший кавалерист Лиги вонзил охотничье копье в грудь упавшему. Направленный взрыв разворотил и кирасу, и ребра.