Наёмники наслаждались миром, а вот у членов культа Святого Свежевателя стало меньше возможностей пережить тяжкие страдания и приблизиться в святости если не к Богу-Императору, то хотя бы к кумиру, в честь которого и назвали это сообщество.
Предводитель культа, в отличие от многих других наёмников Classis Libera, потратил первые дни без войны не в диком разгуле и разнузданных оргиях. Он отправился в паломничество. Апостол повторил путь Святого Акрама: преодолел неспокойные воды морей Нагары, взобрался на скалы острова Салман и предстал перед образом Императора-Терпящего-Раны.
Окончание паломничества Освальд отметил молитвой. Он избрал для этого собор Святой Адрастии, Галины и Вислава на острове Рогот.
Святое место полностью восстановили. Не осталось ни следа опустошительного нашествия. В атриуме выложили новую плитку, ещё блестящую и не стёртую подошвами паломников. Контрфорсы и аркбутаны восстановили и преобразили. Теперь они походили на каменных грешников, что удерживали мост к лечебнице "Акрам". Сгорбленные, измученные и истощённые, но, тем не менее, они несли тяжёлый свод на плечах.
Роза Рихарда Бове под светом звезды мерцала всеми оттенками радуги, а, глядя на витражи, можно было изучить ход войны с орками, участие в ней Classis Libera, а также деяния Святого Роберта. Последнее стрельчатое окно остеклили совсем недавно, и на нём реставраторы изобразили Последнее Чудо Свежевателя: мученик наступал на зеленокожих клыкастых тварей без страха, без сомнений, со знаменем в руках, на которых открылись стигматы.
Освальд молился долго и непрерывно. К началу третьего дня священникам пришлось переносить службы, потому что у входа выстроилась очередь тех, кто желал пообщаться с Апостолом Коленопреклонённым – так стали называть Освальда.
Премилосердный Бог-Император, услышь молитву за раба Твоего Роберта, по неисповедимым судьбам Твоим внезапно похищенного от нас смертью.
Пощади и помилуй претрепетную его душу, призванную на беспристрастный Твой суд.
Так молился Апостол. Он посмотрел на медную статую Бога-Императора и подумал:
"Если Свежеватель сверкал при жизни так ярко, то, каково было находиться рядом с Тобой?"
Медную статую изготовили со всем почтением и вниманием к деталям. Голова Бога-Императора – лучащаяся звезда, увенчанная нимбом с острыми пиками – так скульпторы передали могущество повелителя всех истинно верующих, которому хватало лишь взгляда, чтобы бросить на колени население целых планет. Император опирался на молот с длинной рукоятью. Он прикрыл латную перчатку левой руки молниевыми когтями правой. Ветер развевал полы плаща и поднимал с земли языки пламени. Композиция показывала полное превосходство Повелителя Человечества над внешними угрозами, а также то, что ранить Бога-Императора может только Он сам.
Рядом с Апостолом на колени опустился ещё один паломник, который победил сверхъестественный страх перед Ангелом Смерти. Боковым зрением Освальд отметил белый капирот, отмеченный грязными разводами, и побагровевшую власяницу.
– Слава Богу-Императору, Апостол! – произнёс самобичеватель. – Он благословил меня тем, что позволил встретиться с вами.
– С тобой, – поправил Освальд, – все люди – братья. Как тебя зовут, брат?
– Паскаль.
– Почему ты здесь, брат Паскаль?
– Я отказался от общения с женщинами, пощусь и сплю на соломе. Я умерщвляю плоть свою до тех пор, пока не закончу сто девятнадцать пречистых лауд, или пока кровь не пропитает мою непритязательную робу, или пока не упаду без сил. Ответь мне, Апостол, смогу ли я достичь просветления таким образом?
Освальд пришёл в храм вооружённым. Так же как и Бог-Император, Апостол нёс молот, пусть не такой величественный, зато настоящий. Освальд подвинул оружие к собеседнику.
– Попробуй оторвать от земли.
– Но это же…
– Действуй.
Самобичеватель обхватил оружие Апостола, напрягся, закряхтел. Страждущий на самом деле старался, но сдался после нескольких попыток. Он заплакал, попытался уйти, но Освальд схватил его за плечо.
– Ты никогда не достигнешь просветления, если сдашься, если будешь так слаб, что не сможешь защитить ни себя, ни близких. Понятно?
– Да, брат! Да! Прости! Mea Culpa! Confiteor Deo Imperatoris omnipotent! Я искуплю! Я стану лучше!
– Дай клятву не мне, а Богу-Императору, и возвращайся, когда окрепнешь и духом, и телом.