Командное отделение сократилось наполовину. Эти солдаты гнали к выходу немногочисленных пленных, в основном, совсем молодых юношей и девушек, чумазых и с остекленевшими взглядами.
Хуяк в это время атаковал таверну с вывеской "Рыба-Меч". Огрин сокрушил стену, разметал перекрытие, ворвался внутрь, превращая как мебель, так и саму конструкцию в щепки.
– Всё! Хорош! – кричал погонщик. – Не туда воюешь, дебил!
Но огрин остановился только тогда, когда на него обрушилась крыша. Хуяк выбрался из-под обломков, воздел вверх палицу со щитом и довольно воскликнул:
– Хуяк!
Йон ухмыльнулся, а потом обратил внимание на солдата, который к нему направлялся.
– Аколит, они сдаются. Хотят поговорить с вами.
Йон кивнул и направился на встречу.
"С этого и надо было начинать", – подумал он, когда шёл мимо обломков и изувеченных трупов.
Йон спустился на уровень ниже и заметил, что его территорию затапливало. Вода только омывала подошвы, но с каждым мгновением прибывала всё больше.
Аколита встретила не делегация переговорщиков, а сгорбленная старуха в бесформенном балахоне, в капюшоне которого можно было разглядеть только рассечённый глубокими морщинами подбородок и выбившиеся седые пряди.
– Всех убили? – проскрипела она.
– Нет, некоторых взяли в плен, – отозвался Йон, – госпожа…
– Неважно, как меня зовут, – произнесла старуха. – Уже ничего неважно. Уль-Траут не вернётся в Империум.
– Наказание коснётся только руководителей, военных и членов запретных культов, – произнёс Йон, наверное, уже в сотый раз. – На время восстановления имперская десятина не будет…
– Прекрати, убийца! Твои слова никому здесь не нужны!
Аколит ждал ответа, а вода всё прибывала, хотя старуха словно и не замечала её.
– Те, кто хотел сражаться, сразились, – объяснила она. – Остальные ушли без борьбы. Зато свободными.
Йон понял. Он стиснул зубы, сжал руки в кулаки.
– За детей вы тоже решили?!
– Да, убийца, – кивнула старуха. – Я – последняя жительница Уль-Траут, и я презираю Империум, презираю всех его фанатиков, палачей и деспотов. Я проклинаю тебя, каратель! Ты лжёшь всю жизнь, лжёшь самому себе и ничем не отличаешься от убийц, которые сожгли Никсдому, Спалых и ещё сотню других поселений. Я надеюсь, ты умрёшь в мучениях и отправишься в Варп!
Йон неосознанно навёл ствол "Аккатрана" на старую ведьму, но… тут же опустил его.
Вода поднялась почти до колен и грозила залить сапоги.
Йон забросил ружьё за спину и повернулся.
– Что же ты, мразь... стреляй! – завопила старуха. – Убей меня!
Аколит не оборачивался.
14
Обратно на "Астра-Пром" Йон возвращался в, мало сказать, плохом настроении.
Из-за его приказов погибла дюжина умелых наёмников и ещё почти тысяча мирных и не очень граждан Глации. Стоило только подумать о том, какая Джахиза – мясник, и вышло так, что Йон ничем не лучше.
Аколит осушил флягу с амасеком, не почувствовал ни вкуса, ни опьянения, а потом вдруг понял, что на перерабатывающем заводе подозрительно тихо. Лампы ещё освещали эстакады и технологические конструкции, но газовые факелы потухли.
– Колонна, к бою! – отдал приказ Йон.
Уже потом он включил вокс-передатчик, выбрал волну сотни Линча и спросил:
– Джек, ты там? Всё в порядке?
– Как никогда, – отозвался Линч.
Уже через несколько минут Йон стал свидетелем того, какой порядок Джек навёл на "Астра-Пром".
Теперь висельники встречали гостей не только на подъезде к заводу. На самой территории не было такого столба освещения, к которому бы не поставили отдельного "часового".
Когда у людей Линча закончилась верёвка – Йон хотел думать, что вышло так, а не из-за скуки – они принялись жечь людей. Наёмники не сооружали костры, а просто обливали жертв горючим и поджигали. Чёрные пятна на фоне серого снега встречались повсюду. Единицы, десятки, сотни скрученных агонией почерневших трупов. Где-где, а на заводе "Астро-Пром" никто не жаловался на недостаток прометия.
Наконец Йон увидел тех, кто пытался сбежать от суда Линча. Несчастных застрелили в спину. И сначала Йон решил, что этим беднягам повезло больше всех, но потом увидел кровавый след за одним из работников нефтеперерабатывающего завода.
"Замёрз… он уже не мог убежать, но полз и замерзал…"
Йон поёжился.
– Какого хуя?! – спросил он вместо приветствия.
Джек ухмыльнулся, затянулся сигаретой, выпустил колечко дыма и ответил: