Аколит окинул взглядом помещение. Юсра приволокла его на техническую палубу. Она отключила дистанционное управление и механически спустила шасси. Сквозь образовавшееся в обшивке отверстие врывался ветер.
– За что? – спросил он, хотя и понимал за что.
– Дурной пример заразителен, – отозвалась Юсра.
– Жоанна – мой боевой товарищ! Мы не раз спасали жизни друг другу!
– Именно поэтому ты умрёшь в одиночестве, а не на костре, окружённый толпой. Госпожа де Труан милосердна.
Сестра Битвы подошла. Йон попытался извернуться, но Юсра вытолкала его из "Тетрарха".
– Нет! Боже-Император, нет! А-а-а-а-а!
Йон хаотично вращался в пространстве, кричал "спасите", почти сорвал горло, пока падал на Глацию. До столкновения с серым льдом пустоши далеко за пределами космопорта оставалось несколько секунд.
Йон вздохнул, собрался, вспомнил о том, как погибло большинство жителей посёлка Уль-Траут и приготовился к неизбежному концу.
Да, он уходил без борьбы.
Но зато... свободным.
Глава 17 - Последнее дело
1
Манрикетта Мурцатто ушла в самый тёмный для компании час, когда обескровленная Classis Libera нуждалась в опытных и талантливых офицерах. Она бросила всё и забыла о старых товарищах, с которыми вместе проливала кровь. Мурцатто стала ничем не лучше предателя или поганого труса.
Вилхелм слышал такое мнение о тех, кто ушёл в начале девяностых, но не разделял его. Особенно по отношению к Мурцатто.
Да и у многих старослужащих, кто работал в компании до Скутума, возвращение лейтенанта первой роты вызвало скорее радость, чем негодование. Это стало знаком того, что Георг Хокберг на коне, а его Classis Libera овеяна лучами славы, как в давние времена. Компания снова привлекает под свои знамёна лучших из лучших.
Вилхелм поглядел на Мурцатто, постарался поймать её взгляд. Да, она постарела, и среди иссиня-чёрных волос встречалась седина. Да, Мурцатто стала куда крепче – уже не дева, а мать. Да, Манрикетта носила теперь фамилию Форте, но для Вилхелма она осталась тем, кем когда-то была.
Если судить по шуму, то больше всех обрадовался Георг Хокберг. Он вместе с Мурцатто сидел во главе стола и не утихал ни на минуту. Капитан напоминал ветеранам о былых днях, смачивал пересохшее горло вином и продолжал рассказывать об участии Мурцатто в этих поистине славных событиях.
– А помните службу в Романии? Чёрт возьми… мы меняли сторону чуть ли не каждую неделю! – воскликнул Георг. – Надо ли мне говорить, кому принадлежала эта блестящая идея?
Капитан выдержал паузу, дождался полупьяного выкрика "Мурцатто", а потом произнёс:
– Конечно, мне! – рассмеялся Георг. – Но без Мурцатто я бы, наверное, не решился на такое! Так давайте выпьем за то, чтобы в час сомнения рядом с вами всегда была женщина, готовая не только подтолкнуть, но и дать пару полезных советов!
– Капитан, мне тоже женщину пожелать? – спросила Шай.
– Ха-ха, почему бы и нет! Может быть, тогда ты станешь помягче!
Так и праздновали наёмники.
Позже все гости выбрались из-за стола и разошлись по тесным кружкам. Мурцатто переходила от одного к другому, чтобы лично выразить почтение и радость встречи.
Вилхелм же кривился от как всегда не вовремя напоминающего о себе осколка в спине, запивал боль шампанским, которое не помогало, и ждал, когда подвернётся случай переговорить с Мурцатто с глаза на глаз.
Манрикетта отпросилась в дамскую комнату, и Вилхелм ждал её возвращения у выхода из зала торжеств.
– Мур… – произнёс Вилхелм едва слышно.
"Да будь ты проклят... соберись!"
Вилхелм расправил плечи, набрал в лёгкие больше воздуха и выдохнул так, словно поднимал солдат на бой:
– Мурцатто!
Она повернулась и… улыбнулась так, что Вилхелм даже забыл о глубоко засевшей шрапнели.
– Привет!
Дыхание перехватило, когда Мурцатто обняла его.
– Сто лет, сто зим… – произнесла она.
– Да…
– Удивительно, – сказала Мурцатто. – Я запомнила тебя солдатом с пустым взглядом, а теперь что? Умудрённый опытом офицер, краса и гордость компании! Мало того – квартирмейстер и казначей, если Георг не перебрал с вином, конечно…
– Всё так, – ответил Вилхелм. – Я очень рад тебя видеть, Мурцатто.
– И я, – ответила она.
Румяные от выпивки щёки Мурцатто заалели.