Архипредатели Альфа-Легиона, наконец, вступили в бой.
Могучая сестра-доминион Амира пала, поражённая болт-снарядом в лоб. Не спасли ни многочисленные обереги, ни прочный шлем.
Ловкая и изящная серафим Зарифа погибла от выстрела в спину. Она раз за разом ускользала от смерти, но теперь смогла сделать только пару шагов перед тем, как рухнуть на руки сестры Юсры.
Последняя пережила сестру ровно на секунду. Следом отключился розарий канониссы-прецептор, и та тоже пала, порванная на куски.
Жоанна, благодаря крепости доспехов, ещё держалась. Она прикрылась рукой и шагала к сердцу дворца, несмотря на то, что прекрасно понимала, что ей не дадут завершить обряд.
Снаряды сыпались отовсюду. Инквизитора встречали и провожали огнём. Левый манипулятор повредили, и кулак самопроизвольно сжался. Замкнуло правый коленный сустав, и инквизитору приходилось подволакивать конечность.
Бешеная стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. А Жоанна столкнулась с препятствием. Она взмахнула громовым молотом, но руку перехватили в локте.
Прямо перед инквизитором стоял легионер: чистая кожа без следа мутаций, рубцов, татуировок и других запоминающихся черт; тёплая дружеская улыбка; отполированные до блеска силовые доспехи цвета морской волны и свежей зелени.
– Вот и всё, инквизитор, – произнёс легионер. – Вы проиграли.
Жоанна попыталась ударить его свободной рукой и испортить прекрасный ангельский лик, но архипредатель и на этот раз был быстрее. Он повлёк инквизитора за собой, упал на спину, оттолкнул и перебросил Жоанну так же легко, как пушинку, а не тонну керамита и адамантия.
Инквизитор не успела подняться, когда все системы терминаторских доспехов отключились. Перед глазами появилась пара сабатонов и кончик силового меча, отливающего красным цветом.
– Один меткий удар, и величайшая защита становится величайшей тюрьмой, – произнёс легионер.
Он схватил инквизитора за бронированный купол, защищающий голову и шею, а потом потащил к стене. Архипредатель усадил Жоанну, которая пыталась поднять манипуляторы, превратившиеся в неподъёмные кандалы. В конце концов, инквизитор проскрежетала зубами и бросила легионеру:
– Не тяни, проклятый.
– Я бы хотел предложить…
– Мне нет дела! Я проиграла! Убей меня уже!
Легионер ухмыльнулся и сказал:
– Вы не в том положении, чтобы диктовать условия.
Он опустился на одно колено около инквизитора, взмахнул рукой и открыл портал в Варп напротив Жоанны.
– Не стану показывать вам картины обречённого штурма. Вы, наверное, и так понимаете, что во дворец вас пустили исключительно по доброте Княжны Ядвиги.
– Да уж, беспримерная щедрость и великая добродетель, – отозвалась Жоанна.
Она посмотрела за спину архипредателя и крикнула:
– Эй, сука! Если не я, то кто-нибудь ещё отправит тебя обратно в тёмную клоаку, из которой ты вылезла! Нет числа воинам Бога-Императора!
Ответ раздался отовсюду и прогрохотал как эхо:
– Если не получится договориться, я хочу её голову, её грязный рот…
Легионер и бровью не повёл. Он продолжил:
– Вместо этого я покажу вам, что происходит сейчас на Мордвиге-Прайм и посвящу вас в планы Легиона, как какой-нибудь чересчур разговорчивый злодей из романов, в которых добро всегда побеждает.
Жоанна плюнула в предателя. Слюна попала на изумрудную гидру на нагруднике легионера, но он не пришёл в ярость, а только оттёр следы кончиком плаща.
Предатель щёлкнул пальцами, и инквизитор увидела в портале исполинскую воронку смерча, терзающего улей. Он раздирал город, забирал машины, дома и жителей, чтобы выпустить обратно крылатых демонов.
Щелчок, и картина сменилась на туман, медленно поднимающийся из глубин улья. Стоило сделать лишь глоток воздуха, наполненного ядовитыми миазмами, как люди начинали царапать себе лицо и вырывать глаза, чтобы, в конце концов, обратиться в ожившего мертвеца.
Щелчок, и инквизитор увидела переплетение нагих мужчин и женщин, сотен, тысяч, миллионов нагих мужчин и женщин. Они срослись друг с другом и пребывали на вершине наслаждения и боли.
Щелчок, и Жоанна едва не ослепла от картины золотого города, в котором высокие шпили то появлялись, то исчезали, а очертания крепостной стены колебались и дрожали, как воздух над костром.
Щелчок, и зеркало Варпа сузилось до сверкающей точки, а потом и вовсе пропало.