— Я решил, что настало время снять бинты с головы. В общем, уже декаду назад ваши раны вполне зажили, я всего лишь перестраховывался. Поскольку во время сегодняшнего эксперимента мне показалось, что повязки вам заметно мешают, оставлять их и дальше смысла нет.
— Отлично! А швы с века?
— Швы я тоже сниму. Веко начнет открываться.
— Класс! — Фуоко вскочила. Зорра приоткрыла один глаз и бросила недовольный взгляд на экран. — Мне лечь? В смысле, в капсулу забираться?
Она подошла к краю своей кровати и взялась за край простыни, чтобы сдернуть ее.
— Не надо, дэйя Винтаре, — остановил ее неб. — Я бы попросил вас подойти в госпиталь. Мы закончили собирать новую сканирующую установку, и я бы хотел заодно поглубже влезть вам в голову, чтобы проверить процессы заживления.
— Ага, сейчас приду, — Фуоко кивнула. — А что с заживлением? Вы же сами говорили, что оно идет хорошо. У меня же совсем ничего не болит.
— Это меня и беспокоит, дэйя. Нормальным состоянием после попадания в голову осколка гранаты и нескольких операций являются весьма неприятные болевые ощущения, обычно снимающиеся лекарственными препаратами. Боли вы не чувствуете, что хорошо, поскольку обезболивающие на вас не действуют. Но сам факт ее отсутствия настораживает. Хотелось бы удостовериться, что с вами и в самом деле все в порядке. Но давайте я сначала проверю вас на сканере, и лишь потом заведем разговор о состояниях и перспективах. Договорились?
— Ага. Я быстро.
— Не торопитесь, я никуда не опаздываю. Вы тоже. А на улице замечательная погода. До встречи.
Окно видеосвязи погасло. Девушка осторожно ощупала бинты. Так и есть, под пальцами чувствуются обрывки ниток, на подушечках остаются следы сажи. Тьфу. Ну ладно, теперь их снимут. Надо идти. И как одеваться? Если она дошла до того, что не контролирует свое электричество, любая одежда, кроме несгорайки, может погибнуть. А несгорайку ох как не хочется… А, тогда вот так!
Она открыла шкаф, покопалась на полках и нашла коротенькую юбочку — вообще-то часть бикини, предназначенную для использования вместе с трусиками. Юбочка застегивалась пуговицей на поясе и оставляла открытым почти все левое бедро, но главное скрывала. И если сгорит, не жалко. А сверху… а сверху не надо. Глухая ночь, все спят, а случайные прохожие переживут. Да десять минут идти, никто и не попадется.
Слушай, милая, ехидно спросила она себя, а зачем тебе вообще одежда, если носить ее боишься? Давай уж тогда, начинай нагишом постоянно шастать. Она посмотрела на сандалии, и внезапно ей остро захотелось пройти босиком. Подошвы словно ощутили влажное тепло мокрого асфальта. Ну, раз хочется, значит, так и топаем.
— Зорра, идем в гости к Дзии! — объявила Фуоко. — Подъем, а то дома оставлю.
— Дзии старый зануда, — порадовала откровением парса, поднимаясь и потягиваясь во всю длину. — Заняться нечем, за девочками ухлестывает. Поймаю — в ухо плюну.
Фуоко фыркнула. Определенно, парса развивалась в каком-то не том направлении — злоехидном и ворчливом. С другой стороны, так даже веселее. Она выключила свет, вышла из дверей в коридор, где автоматически вспыхнула лампа под потолком, спустилась в вестибюль и вышла на улицу.
Погода и в самом деле стояла замечательная. Тучи рассеялись, словно тайфун и не приходил, и сумасшедшие переливы ночного неба, яркие, но лишь сгущающие темноту за пределами освещенных участков дороги, заставляли голову слегка кружиться. Сегодня хаотично-радужные волны света, рождающегося на границе пузыря вокруг Паллы, казались менее интенсивными, чем раньше, и сквозь них пробивался свет ярких крупных звезд, из-за фокусов искаженных законов оптики, казалось, танцующих на месте. Прямо над головой стояла дуга Подковы, Гвоздь в ее центре сиял голубым. Чуть поодаль расположился Землекоп. По другую сторону Подковы мерцала красным Галаэнна, Первая Весла. Двойной Ромб почти зашел за горизонт, но и Лииран, и Девушка еще отчетливо виднелись над самым морем, а с противоположной стороны уже поднималось Ожерелье Ваххарона, и Вещий Глаз, Вторая Ожерелья, подмигивал желтым. Голубая Труффа, расположившись почти в зените, казалась еще одним сапфиром, самым крупным в небесной сокровищнице. Фуоко неторопливо шагала по тротуару (сухому, вопреки ожиданию), наслаждаясь теплым ветром, налетавшим и улетавшим, омывая кожу приятной прохладой посреди окружающей банной духоты, и выглядывала созвездия, знакомые ей по большей части лишь по картам, изучаемым в школе на естествознании. Распознавание шло плохо: стоило напрячь зрение, и геометрический мир прорывался перед закрытым глазом, смешивая небесные переливы с мечущимися графиками функций, волнами своего собственного разноцветного пламени и бесформенными неясными фигурами.