– Я о себе-то ни черта не знаю!
– Но их найдешь, мы в этом не сомневаемся.
– А если я не хочу? Думаете, смирюсь и помогу убить их одного за другим? Вы же их тоже убьете? За что?
– Они – нейроносители. Стерегут нечто им не принадлежащее.
– И что же?
– Информацию. Тебе она без надобности, да и нам, коли на то пошло. Миру без нее будет лучше.
– Кто сказал?
– Неравнодушные, у кого душа болит за страну.
– Вы ведь не на правительство работаете, да?
Края губ Бьянки приподнялись.
– Прямо в точку.
Так вот оно что!
– Да я вас знаю! – ахнула Эмилия. – Читала про вас в больнице! Вы – террористы! Хакерский коллектив!
– Говорила уже, это не имеет значения. Поможешь нам найти нейроносителей, узнаешь о прошлом – а дальше нам решать. Дадут, что попросим, – будут жить.
– Нет, я отказываюсь.
– Твое право, повторяю еще раз. – Бьянка пожала плечами.
– Что, так просто отпустите?
– Отпустим.
Эмилия тут же поискала на двери кнопку.
– Что ж, тогда удачи тебе, – продолжила Бьянка. – Жалко с тобой расставаться. И детей жалко.
Она перевела взгляд на лобовое стекло, по щелчку кнопки ставшее экраном. Возникли крутой холм и футбольное поле вдалеке. Вверху слева красовалось: «Прямой эфир».
– Приблизить, разделить экран, – скомандовала Бьянка, и автоматика тут же подчинилась.
Камера навелась на детскую футбольную команду в цветастой форме; по центру стояли две близняшки. Обе рыжеватые, с хвостиками, у обеих одно и то же целеустремленное лицо. Единственное, что их отличало, – бутсы разного цвета.
– Твои дочери, – нарушила молчание Бьянка. – Кэсси и Харпер. А мужчина с собакой с краю поля – твой муж Джастин.
Эмилия с открытым ртом заметалась взглядом между сухопарым рыжим мужчиной и девочками. Боялась даже моргнуть – вдруг спугнет?
– Шрам у тебя на животе не от ножа, – продолжила Бьянка. – Резня имела место, но ты в том банке никогда не работала. Шрам – от кесарева сечения.
Мысли завихрились ураганом. До боли хотелось вспомнить любимых дочек, да только память упрямо молчала. И все же в глубине души Эмилия знала, что на экране – семья. От чужих детей сердце не будет так колотиться о ребра, ведь правда? Сомнений не осталось: Эмилия действительно мать и жена.
– Целься! – приказала Бьянка, и на головах всех троих появились красные точки. – Одно слово, и снайперы прикончат их у тебя на глазах. Так что теперь решай: уйдешь или останешься в машине?
Глава 41
Бруно, Аундл, Нортгемптоншир
Она переходила из комнаты в комнату, не ощущая на себе хищного взгляда Бруно.
Тот сидел в машине напротив дома и наблюдал, как она занимается своими делами. Причем дом, особенно на фоне прошлой каморки Бруно, представлялся самым настоящим дворцом. Отреставрированный викторианский особняк в целых три этажа. На подъездной дорожке стояло роскошное беспилотное авто последней модели. Страшно было прикинуть, во сколько все это добро обошлось.
– Ручаюсь, внутри ты такая же пустая, как и я, – пробормотал Бруно.
Имя Карен Уотсон замыкало список. Жить ей оставалось считаные часы.
Бруно наблюдал за ней уже второй раз за день. В первый вообще подобрался вплотную, когда пошел выгуливать собаку из местного приюта. Со своим золотистым ретривером Уотсон по привычке всегда гуляла вдоль реки Нин и день ото дня садилась на одну и ту же скамейку передохнуть – Бруно заранее провел тщательную разведку.
– Ну, пес, ни в чем себе не отказывай, – шепнул он на ухо Оскару и бросил поводок.
Оскар тут же заметил сородича и ринулся к нему с ушами торчком. Ретривер, вскочив, принялся бегать кругами с новым другом, переплетая поводки.
Бруно похлопал себя по карману куртки – молоток взял? Взял. Хоть бы собака не набросилась, ее убивать совсем не хотелось.
– Вот руки мои дырявые! Простите! – крикнул он, сокращая дистанцию.
План был таков: Оскар отвлекает Уотсон, а Бруно подходит и исподтишка бьет в голову. Вмешался случай в лице гуляющей под руку парочки. Грязное дело пришлось отложить.
– Луна, ко мне! – крикнула Уотсон, но собака разыгралась и не слушала. Вскоре поводки окончательно запутались.
– Извините, я еще не освоился. – Состроив виноватую мину, Бруно стал распутывать Оскара. – Он не мой, из приюта. Я вызвался с ним погулять.
В этот момент впервые удалось рассмотреть ее как следует: лицо довольно молодое, хотя сама старше – Бруно знал это наверняка. Фигура подтянутая, добрая улыбка. Кто знал, что вблизи она так поразит! Бруно тут же отвел глаза.
– Доброе дело делаете, – ответила Уотсон, заканчивая распутывать свою собаку. – Луне шесть, а задора как у щенка.