– Нет.
– Но вы все равно меня знаете?
– Да. И вас, и что вы сделали.
У Эмилии подпрыгнуло сердце. От зловещей фразы она на секунду лишилась дара речи.
– Что… что я сделала?
Шинейд только помотала головой. Тогда Эмилия пересказала все с момента пробуждения – и что отказом сотрудничать навлекла бы гибель на семью. Лицо пленницы не выдавало чувств.
– Мне сказали, что ребенок не ваш, – продолжила Эмилия. – Если я дам знать, что он цел и невредим, заговорите?
Глянув на похитительницу, Шинейд едва заметно кивнула.
– Тогда я быстро.
Эмилия спешно вышла из дома, к Адриану, ждавшему в пустом хлеву. Черных машин стало на три больше.
– Где младенец? – спросила Эмилия.
– Его осматривает врач.
– Если я его принесу, Шинейд заговорит.
– Слышал. Допустить не могу.
– Почему?
– Только потеряем время. Она не расколется. Взгляни-ка. – Адриан дал ей планшет с ее показателями. Полная невозмутимость, пульс вообще медленно падал. Шинейд будто уже смирилась с неизбежным.
– Она так на меня посмотрела… Если покажем девочку, заговорит, обязательно заговорит.
– Нет, это тупик.
– Я с ней всего десятком слов обменялась. Сразу результатов требуете? Мне и так нелегко, моя жизнь на волоске!
– Решение принято, – сурово отрезал Адриан. – Тянуть больше нельзя.
– Вы пообещали не вмешиваться!
– В нашем деле отовсюду жди сюрприза.
– Прошу вас, дайте мне еще немного времени!
Эмилия нашла ребенка у врача в машине Бьянки и, схватив и крепко прижав малышку к себе, поспешила обратно в дом. Толкнув дверь, она подошла к пленнице со спины. Малышка на груди в этот миг зашевелила ручками и ножками.
– Вот, Шинейд, смотрите. В целости и сохранности. Ей, в отличие от вас, ничего не грозит. Умоляю, расскажите, откуда вы знаете…
Эмилия осеклась на полуслове. Деревянные половицы у ее ног перечерчивала кровяная змейка, уползающая в тень у стены. На границе полумрака с колючим взглядом опытной убийцы стояла Бьянка, напоминая злобный дух. В одной руке она сжимала строительный нож, в другой – продолговатый серебристый стержень.
Глава 52
Бруно, Аундл, Нортгемптоншир
Бруно шагал на пикник с Карен Уотсон и ее дочерью, упорно давя растущее внутри беспокойство. Себя, впрочем, не обмануть, и в глубине души он понимал, что к Уотсон его манит не из-за одной только жажды мщения.
Сигнал о конце миссии нежданно-негаданно загнал его в узкие рамки. Сегодня, напомнил себе Бруно, четверг, и остаются только три дня, чтобы пробраться в их дом. Иначе придется вернуться к изначальному плану – а Бруно очень сомневался, что у него поднимется рука прикончить ее, как остальных.
Если миссия и впрямь сейчас подойдет к концу, Бруно ждет жирный плюс: встреча с Луи на четыре с половиной года раньше запланированного. Да и о деньгах больше не придется беспокоиться до конца жизни.
Он направился к тому самому месту на берегу реки Нин, где прежде подстроил встречу с Уотсон. Вокруг раскинулась зеленая лужайка, высились деревца; в одной руке он сжимал пакет из супермаркета, в другой – поводок Оскара из приюта. Пес был нужен, чтобы показать, какой Бруно чуткий и заботливый.
Только вот что на деле? Жив ли еще чуткий и заботливый Бруно? Слишком уж давно он не давал о себе знать…
Вот за поворотом перед ним наконец-то предстала Карен. Она на коленях расставляла на покрывале пластмассовые лотки с едой. С полминуты он любовался ею, до такой степени она напомнила ему Зои на пикнике.
– Не забывай, что сделала Уотсон, – бросил Отголосок под хор поддакиваний. – Она заслужила все, что ты ей уготовил.
Бруно продолжил шаг, лишь когда балаган в ушах стих.
– Привет… – Он еле справился с одеревеневшим языком, отчасти сгладив ситуацию улыбкой.
– И вам привет. – Она встала с пледа. – Спасибо, что вырвались.
В этот раз чмокнуться удалось без неловкой заминки.
– Не знал, что взять, и в итоге взял всего понемногу.
Карен показала за спину на плед с пакетами из того же супермаркета.
– Великие умы мыслят одинаково.
Девочку в инвалидном кресле было трудно не узнать. Ее лучезарная улыбка отдавала искренним теплом, под стать материнской. На коленях у нее покоился справочник водоплавающих птиц, а у ног смирно лежала собака Луна – ровно до тех пор, пока не заметила Оскара. Бруно отстегнул поводок, и собаки с оживленностью старых знакомых принялись обнюхивать друг друга.