— А-а…
Тут из-за стеклянной панели выглянул разбуженный неурочным гомоном начальник отдела Владимир Эмирович и по военному был краток:
— Разговорчики в строю!
Алексей захлопнул готовый разродиться проклятиями в адрес упоротых сталинистов рот, и все замолчали, уткнувшись во вновь обретшие чёткость мониторы.
Я некоторое время смотрел в потолок, не понимая, что же меня разбудило среди ночи. Дрожащее марево призрачного мрака ещё укрывало комнату. И замершие в темноте вещи смиренно ожидали, когда ранний рассвет испарит его без остатка. Не обнаружив причины, что заставила покинуть царство сна, повернулся на другой бок и закрыл глаза. Но стоило только Оле Лукойе распахнуть свой серый зонтик, как странный звук вновь спугнул застенчивого эльфа. Более всего это напоминало гудение трансформаторной будки во время пиковых нагрузок. Прошло минут пять, и всё стихло. Я ещё некоторое время по инерции прислушивался к тишине, наконец решил, что на этом выступления по заявкам закончились, и было снова… Чёрт! Всё повторилось с точностью до минут. Проклятье! Неужели это тот самый пятый джи, о котором вчера толковала Степанида Ивановна? С трудом избежав в темноте встречи с ощетинившейся острыми гранями мебелью, выскользнул на балкон. Попытался примерно привязать звук к чему-нибудь во дворе. Напрасные старания — трансформаторный гул шёл из-за угла дома, где вообще ничего не должно было быть кроме глухого торца соседского здания. Рекогносцировка с пятого этажа ничего не объясняла. И пока звук затих, копя силы, чтобы в очередной раз разогнать сонную тишину, я быстро оделся и выскочил на улицу с монтировкой наизготовку, намереваясь крушить и ломать.
Осторожно заглянул за угол дома. Так и есть — на глухой стене висел огромный ящик, размером с приличную собачью будку. Не чувствуя никакой угрозы, я подошёл поближе, потрогал металл крашенных граней. Он был отчётливо тёплый, но пока не издавал ни пол-звука. Осмотрев странный предмет со всех сторон, не обнаружил ни малейшего намека на принадлежность какому-либо провайдеру. И так как адресат заготовленных проклятий себя не проявил, я попридержал их до лучших времен. Может это был какой-то иной источник звука, не имевший общих корней с полу-мифическим ящиком Степаниды? Неожиданно странный предмет вздрогнул и начал громко гудеть, постепенно повышая тональность. Я благоразумно переместился в тень ближайшей арки, чтобы кирпичная стена закрывала сектора разлёта гипотетических осколков. Неожиданно вокруг ящика заалело слабое сияние, очертив приличных размеров овал. И если по краям оно осветило кирпичную расшивку, то внутри образовавшейся фигуры царил первозданный мрак. Звук стал нестерпим, и тут из чернильных глубин появились фетровые поля шляпы… Затем прорисовалось плечо в кожаном плаще… Следом рука в перчатке… И вот, обутая в модерновые туфли нога сделала шаг… Прямо из стены! Мгновение и рядом с ящиком оказался мужчина в стильном плаще с поднятым воротником, шляпе, надвинутой на самые глаза, в правой руке небольшой походный саквояж. Звучание ящика прервалось, стерев и лёгкое сияние вокруг. Мужчина же поправил головной убор и, даже не оглянувшись на породившую его стену, мерно зашагал в мою сторону. Я вжался спиной в холодный кирпич, стараясь оставаться в спасительной темноте неосвещенной арки. Когда таинственный визитёр проходил мимо, его острый взгляд из-под широких полей резанул вскользь, и я поразился черноте его глаз…
— Степанида Ивановна! Как ваш ящик поживает? — Серега первым решил развеять послеобеденную скуку.
— Какой ящик? — Наш ветеран карандаша и ластика отвлеклась от монитора и обратила строгий взор в сторону молодежного угла.
— Вы же вчера так интересно рассказывали нам про свою бессонницу, вызвавшую привыкание к барбитуратам… — Подначивающий недоконструктор хихикнул.
— Не морочьте мне голову, я вчера была в отгуле, — сказала, как отрезала, Степанида Ивановна.
Мне оставалось только хмыкнуть на вытянувшееся лицо Сереги — сам я, честно говоря, и не помнил ничего из вчерашнего дня. Наверное, не выспался ночью и теперь с трудом ворочал отяжелевшими от недосыпа мозгами. Да и настроение с утра присутствовало откровенно поганое, словно позади остался один нерешённый вопрос. Но, убей бог, не мог вспомнить в чём проблема.
Тягостное чувство постепенно вызревающей беды…
Урок
Охапка хвороста, подброшенная учителем в костер, пробудила очередной сноп из искр, дружно устремившихся в черноту ночного неба. Мы, задрав головы, следили, как они, кружась, поднимаются вверх и там гаснут, не в силах дотянуться до яркой россыпи звезд. Занятие, прерванное для кормления огня, продолжилось. Астрономия с давних пор была моим любимым предметом — я с детства слышал от дедушки все эти мифы о заносчивых богах, самовлюбленных богинях, небесной механике и космонавтике. Опять же ночь, загадочные звуки со стороны пустоши, обжигающий костер, сидящие рядом друзья… Впечатлений хватало на месяц вперед.