Хорнунг отдавал себе отчет, что надо спешить, не то будет поздно. Но прежний его волевой, деятельный характер как-то неуловимо изменился. Ему казалось, он погружается в какое-то вязкое болото. Он чувствовал, что его отношения с Кё все усложняются. (Кто лучше женщин это умеет делать!) Он ужаснулся: не становится ли он все больше и больше крэгом?
Но оставшееся человеческое в нем задавало отрезвляющие вопросы: к кому он, собственно, испытывает… э-э чувства? Его очаровал голос Кё, внутренний, разумеется (внешняя речь крэга – это весьма неприятное шипение и пощелкивание клювом), её ум, эрудиция, отзывчивость, наконец… Умение понимать. Но внешность Кё представлялась ему чем-то зыбким, туманным, расплывчатым. Человек же любит по большей части внешнее. Ну не представлять же её в виде черепахи. Вообще, способен ли разум испытывать любовь к другому разуму без оглядки на внешность?
Если вы, допустим, полюбите Бога, а он окажется не похожим на человека, разве вы проникнитесь к нему отвращением? Если "да", то не потому ли изображение Бога антропоморфно? Насколько все-таки в нас сильна подсознательная ксенофобия.
Полюбил Бог черепаху, а черепаха у него и спрашивает: За что же ты меня, Господи, так искурочил? А Бог отвечал: Я буду тебя любить духовной любовью.
Хорнунг по-прежнему был освобожден от работ. Во время отлива, когда прибрежным обитателям было чем поживиться и без того, чтобы посягать на яйца крэга, капитан приходил на зону. Общался с товарищами, узнавал, как дела с медитативной практикой, подбадривал их. Однако сам уже видел, что связь с командой рвется как прогнившая материя. Но человек чести и долга, каким был Хорнунг, не бросает друзей. Даже в безнадежной ситуации стоит до конца. Ибо он человек. Человек! человек! человек! Сто раз на дню повтори это себе. Это слово тоже надо включить в медитативную формулу. Иначе превратишься в крэга.
Сегодня он поджидал их, стоя возле своего барака.
После смены они обычно принимали теплый душ. Водная смесь с реагентами дезактивации смывала излишнюю радиацию. Эта меры предосторожности была в большей степени нужна администрации каторги и ее работникам, которые находились в контакте с заключенными. Крэгам же радиация практически не приносила вреда. Как известно, черепахообразные весьма нечувствительны к радиоактивному излучению. Они спокойно выдерживают чудовищные дозы от 5000 до 25 000 рентген в час.
Когда все выходили из общих душевых, Зальц первый заметил Хорнунга и, не поздоровавшись, прошипел, прощелкал ему в слуховые щели сообщение:
– Кеп, я тут сейчас подслушал один базар между мужиками. Они собираются вас, пардон, опустить.
Капитан и штурман бесцельно поползли по территории зоны.
– Куда опустить? – безразлично, думая о своем, отозвался Хорнунг.
– В данном случае уместен вопрос – как?
– Ну и как же они собираются меня "опустить"?
– Сначала сделают темную… – прокрэгал присоединившийся к товарищам Фалд.
– Вряд ли разумно делать темную существу, которое видит в темноте, – усмехнулся капитан.
– Это серьезно, шеф, – Фалд попытался на ходу найти свою бакенбарду. – Здесь живут по строгим обычаям, которые называются "понятия". Если вы по понятиям женщина, то с вами поступят соответственно.
– Мы, конечно, за вас, кеп, – заверил Зальц, – мы, ведь кенты, но…
Хорнунг остановился и посмотрел в глаза своим друзьям. В глазах их не отражалось более ничего человеческого. Это были настоящие крэги.
– Но их слишком много, – закончил Фалд фразу Зальца. – И нам предстоит нелегкий выбор… Тех, кто выступит против понятий, ждет аналогичная участь.
– Нас тоже опустят, – испуганно прошипел бывший штурман.
– Опускание – самый позорный обряд в крытке и на зоне, – щелканул бывший супермеханик.
– Разрешаю вам не вмешиваться, – сказал капитан Хорнунг. – Я смогу постоять за себя.
– Вам лучше находиться вне зоны, – посоветовал крэг Фалд. – И уж тем более не следует заходить в барак.
– Давайте, сэр, мы вас проводим.
– Спасибо, не надо. Сам дойду. Вы сейчас куда? Домой?
– Да, отдохнем малость, пока хавку не принесут. Потом пойдем киношку зырить.
– А я, пожалуй, в шахматишки сыграю со своим внутренним крэгом, – сказал Фалд. – А ваша-то как?
– Хорошо живем, дружно, – ответил Хорнунг.
– Ну, тогда мы почапаем? – крэгнул Зальц. – До встречи, кеп!
– До завтра, – кивнул капитан.
Он стоял и смотрел вслед удаляющимся друзьям-крэгам. Один крэг что-то говорил другому. А тот отвечал первому, пытаясь жестикулировать. Хорнунг даже на время их перепутал. И только по номерам на спинах восстановил – кто есть кто. Это номера ХА-364087 он спас от бомб на поле боя.