- Убежать хотел - продолжал тюремный врач - Не получиться. От нас не убежишь. Мы система. Мы везде. То есть везде догоним, а если понадобиться и перегоним. А перегонять мы любим, я вот недавно целую флягу браги перегнал...
- Короче, Склифосовский! - рявкнул на врача следователь. - Что с ним?
- Да. Что-то я ушёл, в какие-то дебри. Нужно посмотреть его конечности и рёбра.
Тюремный врач встал и начал ощупывать Копейкина. Копейкину это не понравилось, он приподнялся с лавки и укусил врача за ляжку.
-У-у-у!!! - тюремный доктор подпрыгнул и резко отскочил от пациента. В зубах Копейкина остался кусок брючной ткани, и кусок волос с докторской ляжки.
- Да он с ума сошёл - взвизгнул доктор - Ему нужно от бешенства что ни будь вколоть. Срочно нужно. Пока он ещё кого ни будь, не укусил.
- Вам кстати тоже - усмехнулся следователь - что бы избежать инфицирования.
- Скажете тоже. Он не глубоко меня укусил. Можно сказать, только штаны порвал.
- Ну, на всякий случай надо проколоться. И всё-таки, что с ним?
Доктор опасливо покосился на Копейкина. Он пересел подальше, а рядом сел конвоир, но доктор не переставал коситься, словно ждал очередного нападения.
- Перелома у него нет. Вывих правой ноги и рёбра под вопросом. Нужно везти его в больницу и сделать снимок.
- Согласен - задумчиво почесал затылок следователь - Вот только в какую? В тюремную или сразу в психиатрическую?
На его слова Копейкин лязгнул зубами, как будто хотел, кого-то укусить.
- Смотри, у него и пена изо рта пошла - не успокаивался доктор.
- Это слюна.
-Нет, пена. Я врач и знаю, как отличить слюну от пены. Опасный тип. Надо было его пристрелить, за попытку побега. А теперь вам с ним только лишний геморрой. В тюремной больнице вывихи и переломы не лечат. Там только ставят диагнозы и отправляют в морг...
Копейкина отвезли в обычную индейскую больницу. Индейцы недолюбливали ковбоев и в тоже время побаивались их. Местный хирург исправил вывих и наложил лангету. Оставлять Копейкина в больнице побоялись.
- Куда его. Здесь мирные люди. Да и не могут ковбои лечиться в одной палате с индейцами.
Был вечер. Рабочий день давно закончился. Конвоир стал проситься домой. Следователь отпустил его. Вместе с ним уехала буханка с помятой крышей.
Следователь был смелый человек, поэтому решил вести опасного преступника к себе домой.
Жил следователь в большом восковом доме, расположенном в самом центре резервации.
Одну руку Копейкина он пристегнул наручниками к своей руке, а вторую к его же собственному брючному ремню. Перед этим ремень был выдан Копейкину. В камере ремень не разрешался.
В супермаркете, куда они зашли, что бы купить виски, люди им неизменно улыбались и поворачивались, что бы посмотреть им вслед. Картина и правда была презабавной. Здоровый медвежьего вида следователь, одетый в лёгкую летнюю рубаху льняные брюки и парусиновые туфли, был пристёгнут наручниками к хмурому небритому ковбою в засаленной белой рубашке и грязной белой шляпе. Брюки на ковбое были мятые, одна брючина была засучена, из неё торчала ступня в гипсе. Ковбой прыгал на одной ноге и быстро уставал. Поэтому передвигалась парочка с частыми остановками.
Они взяли много виски, и засели на холостяцкой кухне следователя. Жена у следователя была. То есть, когда то она была, жила, в его просторной квартире. Это было заметно по фотографиям на стенах и по цветочным горшочкам на подоконнике. Цветы давно не поливались, но и выкинуть их как то не получалось или не поднималась рука. Тяжёлая жизнь следователя с ночными вызовами, засадами и бесконечными попойками с сослуживцами, надоела жене. Она ушла, прихватив кота и детей. Кот, правда, вернулся. Видимо он уже не мог без опасности и пьянок. Кот, каждое утро, задумчиво смотрел в глаза следователя. Если бы он мог говорить, то, наверное, первыми его словами было бы:
- Да когда же всё это закончится.
Хоть следователь и был индейцем, но в душе он сочувствовал ковбоям. Где то в самых своих смелых и запретных мечтах, он мечтал иметь большую ковбойскую шляпу и жить не по законам Великого вождя, а по законам гангстерской банды. Так цепной пёс, сытый и откормленный, всегда будет завидовать волку, но только до тех пор, пока его не отстегнут с цепи и не выгонят в лес.
Следователь всегда хотел поговорить по душам с настоящим ковбоем. И вот такой случай представился.
Первая бутылка виски пилась долго, с церемониями. Вторая бутылка подтолкнула задушевный разговор и открыла дверцу для всевозможных воспоминаний. После второй бутылки захотелось простора. Квартира стала тесной и затхлой. Захотелось куда-то выйти.