Жанна, затянула на бицепсе резинку.
- Работаем кулачком.
Потом Жанна наклонилась, и Рублёв увидел два соблазнительных бугорка девичьей груди. Бугорки были прямо перед носом. Бугорки были прямо перед носом. Он бы, пожалуй, покраснел, но давно забыл, как это делается. Отвернуться он тоже не мог. Оставалось лишь смотреть.
Горячий укол, стремительно растекался по телу. Сначала, стало горячо, где то в животе, потом в ногах и руках. Жар всё усиливался и наконец, подступил к голове.
Рублёв понял, что вот-вот потеряет сознание. Жар просто съест его. Он посмотрел на Жанну. Девушка медленно вводила укол, нажимая большим пальцем на поршень шприца. Потом перевёл взгляд на бугорки грудей.
- Жанна, я всё - только и успел сказать Рублёв и упал лицом прямиком в эти упругие, румяные груди.
Когда он очнулся, то лежал уже на кушетке. Жанна гладила его голову и повторяла:
- Бедненький, мальчик. Слабенький. Зачем ты здесь?
После этого случая Жанна стала выделять Рублёва среди остальных особенных. Она стала брать с собой Рублёва на больничный склад, что бы он помогал ей нести флаконы лекарств. Дятлова гора состояла из великого множества корпусов, коридоров и подземных и надземных галерей. Можно было обойти всю лечебницу, побывать в каждом её уголке, ни разу не выйдя из здания. Поэтому Рублёва отпускали с Жанной, хотя он и был под строгим контролем как потенциальный самоубийца.
Молодые люди долго шли длинными извилистыми коридорами Дятлова дома. Навстречу им попадались белые халаты медперсонала и конвоируемые ими «серые». Иногда кого то волокли в связанном виде, иногда попадалась длинная вереница особенных, бредущих на трудотерапию. Они же, просто шли и разговаривали. Разговаривали так, как разговаривают два ровесника - парень и девушка, прогуливающиеся по аллеям парка.
-Знаешь, а у меня в стене живёт пчелиная семья. Каждое утро пчёлы начинают сильно жужжать, и я просыпаюсь. У меня никогда не было будильника. Меня всегда будили пчёлы.
- Интересно. А мои стены могут разговаривать и иногда даже петь. Только песни у них, почему то грустные.
- Это потому, что твои стены сделаны из сот лесных пчёл. В лесах бывает эхо.
- Откуда , ты всё это знаешь?
- Мне рассказывал об этом Локки. Это мой самый лучший друг. У него жёлтые штаны с зелёными шарами и вообще, он прикольный.
- А почему он не приходит к тебе?
- Локки уехал. Быть может навсегда.
- У меня тоже была лучшая подруга, мне с ней было хорошо, но она стала особенной. Просто ломки переходного возраста или какие-то гены, но она стала разговаривать сама с собой, а потом и вовсе исчезла. Конечно, её родители знали, где она. Но никому не говорили. Но я поняла, что её привезли сюда. Я пыталась разыскать её здесь. Ходила, расспрашивала, но среди сотрудников это не приветствуется и мне порекомендовали прекратить поиски. Хотя в одном отделении мне сказали, что она уехала навсегда. Звучит так, как будто она перебралась в страну вечности. Ты веришь в то, что есть страна вечности?
- Верю. Ведь надо же во что-то верить.
Рублёв поймал себя на мысли, что ему хочется идти так как можно дольше. Идти, и что бы Жанна спрашивала его, о чём ни будь, а он отвечал. Нести в руках коробки со шприцами и упаковки с лекарствами. Всё что угодно, только бы быть рядом с ней.
Он подумал, что надо сейчас, вот именно сейчас остановиться и рассказать об этом Жанне. Он даже чуточку притормозил, но тут из-за угла вышла необычная процессия.
Четверо особенных индейцев, несли на носилках пятого. Их сопровождал огромный санитар. На губах у лежащего на носилках особенного была видна пена, глаза его вылезли из орбит и он постоянно делал какие то вращательные движения, будто не лежал на носилках, а плыл по реке.
Индейцы постоянно вытирали пену с губ, но она появлялась снова. Можно было подумать, что лежащий на носилках индеец, проглотил огнетушитель и теперь из него постепенно выделялось его содержимое.
- Что это с ним? - спросил Рублёв у Жанны.
- Точно не знаю, похоже на реакцию на укол сульфазина.
Рублёв кивнул головой, хотя в сущности ничего не понял.
Жанна пояснила.
- Карательная психиатрия. Колют его в четыре точки под каждую лопатку и в зад. Особенного то в жар сорокоградусный, то в озноб бросает, выворачивает все кости похлещи галоперидола и так три дня. У этого, что-то пошло не так. Видишь, пена изо рта. Теперь несут в реанимацию на откачку.
- Ты тоже это колола?
-Нет. Всё это я узнала во время инструктажа.
- Это же ужасные муки.
- Старый метод. Его в концлагерях второй мировой опробовали. Столько всего нового за это время изобрели, а наказывают по старинке. Раньше мучить умели. Это заведующий так придумал. Он вообще много чего из старого практикует.