Для создания подпольной организации, нужны были люди. Эти люди должны были организоваться в ячейки. Созданию этих самых ячеек и посвящал всю свою деятельность Дворецкий. Повинуясь скорее инстинкту, чем чёткому плану, он начал искать сочувствующих.
Перебрав в уме всех пациентов отделения, Дворецкий сделал математический расчёт и пришёл к выводу, что в каждой палате должен быть свой «главный революционер». Это главный должен быть предан делу восстания и повести за собой особенных во время часа Х.
В первой палате Дворецкий сагитировал старика сидевшего по-турецки. Он долго рассказывал старику план восстания, ежеминутно озираясь и понижая голос. Старик внимательно слушал и кивал головой.
- Первым делом нужно захватить медицинский пост. Забрать у медсестры ключи и закрыть всех врачей в коридоре. Мы не собираемся никого связывать и избивать. Мы изначально против насилия, а восстание это так - вынужденная мера.
- Турыш шундый.
Отвечал старик.
- Я знал, что вы меня поддержите - продолжал Дворецкий.
- Затем, мы объявляем себя независимой республикой. И просим признания у мирового сообщества. Письмо к мировому сообществу я уже подготовил.
Дворецкий вытащил из кармана исписанный клочок бумаги и помахал им перед носом старика.
- Нам будет нужно организовать правительство. Председателем, конечно, буду я, вам могу предложить пост вице-премьера.
Глаза старика полезли на лоб.
- Турыш шундый - произнёс он, только теперь как то медленно и величаво.
Примерно тоже самое Дворецкий излагал и другим особенным. Только должности предлагал всем разные .
Лёше-солдату Дворецкий предложил пост военного министра. Швецову - министра культуры.
- У вас очень интеллигентный вид.
На что Швецов смущался и поправлял загнутые под стринги трусы. А потом даже несколько раз довольно кукарекнул.
Соракаева ждал пост министра спорта. На что он испуганно крикнул:
- Доктора.
И тут же убежал.
Чем больше Дворецкий болтал на митингах, тем меньше его слушали. К тому же когда он долго говорил, то начинал картавить. Он пробовал изложить свою программу, но на словах «конвергенция это диалектическое мышление антирегресивной популяции социума» аудитория переставала его слушать. Только пункт с разрушением установки для шокотерапии, поддерживали все. И только ради этого разрушения многие готовы были поддержать и восстание.
Дворецкий развил бурную деятельность, он был постоянно то на митингах, то кому то долго объяснял, стараясь донести свои идеи до каждого, то шептал на ухо или кричал, спрятавшись за чужими спинами свои революционные лозунги. Одним словом, он горел. Горел как пламя яркого костра.
Это горение заметили многие.
- Что-то Дворецкий меня беспокоит - сказал на планёрке дежурный врач, заведующему отделением.
- Какой-то он дёрганный стал, резкий.
- Немудрено - отвечал заведующий, раскинувшись в кожаном кресле - Мы изменили ему лечение. Добавили больше транквилизаторов и убрали антидепрессанты.
- Как бы он чего не удумал.
- Не удумает. Посмотрим на его поведение в течение месяца.
- А если будут эксцессы?
- Применим электросудорожную терапию. Я давно хочу испытать свой аппарат на представители интеллигенции. Посмотреть какие будут результаты. Дворецкий для этого идеально подходит. Родственников нет. Разрешение спрашивать не у кого.
Побег.
- Ты же хочешь на волю? Ты же хочешь быть свободным, и идти куда вздумается, а не туда, куда тебя ведут санитары?
- Да хочу.
- Ты же хочешь носить нормальную одежду и новые мокасины, а не эти выцветшие полурванные пижамы?
- Да. Точно. Так оно и есть.
- Ты же хочешь, есть нормальную индейскую еду, обильно сдобренную соусом тахо, а не жевать этот кислый винегрет с варёной селёдкой?
- Точно так. Я не могу больше терпеть эту вареную селёдку.
Зачем ты здесь? Ты же нормальный человек. У тебя желания нормального человека, ты говоришь как нормальный человек, ты выглядишь как нормальный. Никакой ты не особенный. Ты обыкновенный!- Да. Я обыкновенный. Я тоже думал об этом, но никогда не додумывал до конца. Что-то мне постоянно мешало. Отвлекало меня. Ты открыл мне глаза , мой хозяин.
-Если ты обыкновенный. Ты не должен находиться здесь. Обыкновенному нечего делать среди особенных.
- Нечего.
- Что из этого следует?
- Что?
- Тебе нужно бежать.
- Точно! Как я сам об этом не догадался. Мне нужно бежать! Как всё просто.
- Тсс... - приложил хозяин палец к губам.
Хозяином был Копейкин. Копейкин восседал на кровати, у его ног полулежал Алишер. Глаза Алишера светились радостью и преданностью. Ради своего хозяина, он был готов на всё. Большая скуластая голова Алишера согласно кивала. В этом скуластом и небритом человеке было что то от неандертальца.