Последняя коллективная вспышка ярости, была в день, когда погибла медсестра Каляева.
Медсестра Каляева была одной из самых опытных и проверенных медсестёр. Она не знала боли и жалости. Её белый чепчик был всегда накрахмален, а большие очки до такой степени преломляли пространство, что глаза медсестры делались не просто огромными, а громадными!
У медсестры Каляевой был большой бюст и тонкая талия. Однажды, она лично остановила коллективный побег особенных, конечно же, в этом ей помог именно бюст. Она собственной грудью перекрыла дорогу и долго дула в свисток. Дула до тех пор, пока не подоспела охрана и санитары. То место, где она пресекла побег, располагалось на пересечении двух коридоров. С тех пор его стали звать перекрёсток Каляевой.
Это она, медсестра Каляева, умела делать уколы с двух рук одновременно. Это значительно ускоряло процесс. К тому же медсестра Каляева ввела такое усовершенствование укол одним шприцом нескольких больных. Это экономило одноразовые шприцы, и было воспринято главврачом больницы на ура. Теперь ему нужно было закупать меньше шприцов, а значит, он мог больше потратить на удобрения и семена.
Но, медсестре Каляевой не повезло. В тот день, когда начались волнения коллективного разума, медсестра просто не заметила этого. Говорят, что она была в тот день в приподнятом настроении и даже чуть романтична. Ходил слух, что заведующий отделением пригласил её к себе в вигвам, пить вино любви. От него только что ушла жена, и заведующему было одиноко. Каляева боготворила заведующего. И может быть, даже посетила его, хотя доподлинно это не было известно.
Особенные начали волноваться с самого утра. Они дерзили персоналу и не повиновались. К обеду, всё это вылилось в открытое противостояние. Толпа особенных собралась у медицинского поста и требовала открыть им холодильник. Кто-то бросил в пост стул. Медперсонал сделал всё по инструкции. Сотрудники были эвакуированы, а двери заблокированы.
Тут же особенные начали действовать. Послышался звон разбитого стекла и по коридору полетели перья подушек. Почувствовав безнаказанность, серая масса начала бесноваться. Первым делом был разгромлен запираемый холодильник. Замок открыть не удалось и особенные просто оторвали дверь. В столовой взломали хлебный шкаф и растащили запас хлеба. Опьянённая безнаказанностью толпа хлынула к врачебному коридору.
- Да здравствует свобода!
- Долой заведующего!
- Смерть белым!
Кричали в толпе. Серые хотели взломать дверь. Но дверь была толстая, к тому же она была обита железом. Решили использовать таран. В качестве тарана взяли толстую дубовую лавку, принесённую из столовой.
С десяток особенных ухватили лавку за бока и приготовились ринуться на дверь.
Но вдруг случилось чудо! Дверь сама собой отворилась и медсестра Каляева вкатила из врачебного коридора свою белую тележку на колёсиках
На тележке лежали, накрытые белой марлей шприцы. В шприцах бултыхалось лекарства.
Медсестра так увлеклась приготовлением лекарств, что не слышала топота ног убегающего медперсонала. Возможно, она слишком громко включила музыку радиоприёмника. Имела право. Настроение романтичное. Впоследствии дежурная смена пошла под суд за то, что не оповестили об эвакуации процедурную медсестру.
Медсестра Каляева остановилась. На неё смотрела сотня разъярённых, жующих особенных. Многие её и раньше не очень-то любили, а сейчас просто ненавидели.
- На уколы, мальчики! - зычно прокричала медсестра и поняла, что ошиблась.
Только теперь она заметила, что пост пуст, а по отделению летают перья и кругом осколки посуды.
Её задушили шнурком, на котором она носила ключи от дверей отделения. Тех, кто это сделал, так и не нашли. Зачинщиков бунта, долго допрашивали, но они так ничего и не сказали. Всех их отправили в спецбольницы. Откуда ещё никто не возвращался.
Тогда был всплеск коллективного разума. Особенные стали единым целым и в этом хаосе невозможно было понять, чья рука совершила запретное зло.
Будни Копейкина. Возвращение Алишера.
Копейкина, поначалу, ничем толком не лечили. Пробовали звать на уколы. Он при первом же посещении процедурного кабинета прошептал медсестре на ухо:
- Не надо родная! Отблагодарю.
- Чем? - удивлённо вскинула брови Жанна.
- В следующей жизни я женюсь на тебе, и мы уедем с тобой в Бразилию. Туда, где много-много диких обезьян.
-Обманешь.
- Про обезьян, возможно, а про всё остальное- чистая правда!
Его теперь просто звали. Уколы не делали. Ампулы лекарств медсёстры брали себе. Таблетки Копейкин просто выплёвывал.