Медбрат сделал укол. Это не был сотрудник отделения. В отделении были только медсёстры и санитары. Медбрат был пришлый. К тому же на нём был халат оранжевого цвета, хотя остальные санитары были в белом.
Укол расслабил Дворецкого. Ему, вдруг стало всё равно, что с ним происходит. Его положили на каталку и тихо вывезли из палаты. Никто даже не проснулся.
Когда Дворецкий очнулся, он находился в помещении без окон. Комната была маленькая три на три метра. Стены окрашены в оранжевый цвет. В помещении не было ни какой мебели, а полы были серые и мокрые, словно из них, откуда-то сочилась вода.
Дворецкий принялся ходить, он ступал аккуратно, боясь замочить матерчатые тапочки, но тапочки всё равно промокли. Потом он просто стоял. Затем опять ходил и сидел на корточках. Так продолжалось бесчисленное количество раз. Устав от этого нескончаемого однообразия, и просто физически измотавшись, он сел на мокрый пол. Сел, как ему показалось в самом сухом месте. Потом всё повторилось, только теперь он шёл, не заботясь о сухости ног, а просто волок их по мокрому полу.
Сколько продолжалась эта пытка сыростью, Дворецкий не мог ответить. Возможно, несколько часов, а может быть сутки или больше. Он весь промок и замёрз. Больше всего профессор мечтал о кружке горячего чая или просто кипятка, только что бы согреться. А ещё больше, он хотел попасть в родное отделение и просто прижаться к тёплой батарее.
Устав ходить, стоять и сидеть, Дворецкий лёг на мокрый пол и стал смотреть на такой же, как и стены, оранжевый потолок.
- Удивительно - думал Дворецкий - как такой яркий и жизнеутверждающий свет может сочетаться с этим помещением и со всем, что в этом помещении происходит.
Вода стала потихоньку затекать ему за шиворот.
Наконец, когда профессор окончательно извёлся и промок, дверь отворилась, и в оранжевую комнату вошёл заведующий отделением. Заведующий принёс с собой стул, он был одет ни в белый халат и чепчик, как привыкли видеть его в отделении. На заведующем был оранжевый костюм , а на руках такого же цвета краги. Одежда заведующего напоминал костюм химзащиты. На лице у заведующего был боевой индейский раскрас, а за поясом блестел томагавк.
Дворецкому стало страшно.
- Почему ты так ненавидишь меня? - спросил заведующий отделением.
- Потому что вы тиран! Вы воплощение зла! Если Вас не станет, особенные вздохнут свободно! Ко всему прочему, вы коррупционер. Вы, присваиваете себе плоды труда особенных. Вы самый богатый из всех кто живёт на Дятловой горе. Вы..Вы..Вы...
- Достаточно. Это всё, что я хотел от тебя услышать. Через час, ты будешь меня любить.
Заведующий хлопнул в ладоши и два дюжих медбрата появились на пороге. Они, так же как и заведующий, были облачены в оранжевые костюмы химзащиты.
-Знаешь, для чего здесь мокрый пол?
- Умри тиран!
Заведующий не обратил внимания на этот очередной лозунг и продолжал:
- Ты весь промок. А вода, как известно, хорошо проводит электричество.
Он повернулся к санитарам.
- Тащите его на верстак.
Могучие руки схватили Дворецкого, словно какие-то механические клешни. Он попробовал закричать, но у него опять не получилось. Ловким движением ему вставили в рот резиновый кляп.
- Для твоей же безопасности, что бы ни прикусил язык - прокомментировал заведующий.
Дворецкого положили, на что-то жёсткое. В глаза бил яркий свет лампы. Этот свет делал совершенно неразличимыми лица склонившихся над ним . Его пристегнули к большой деревянной кровати. Голову туго стянул кожаный ремень. Его затягивали всё туже и туже, пока не застегнули на нужную дырку. Дворецкий решил, что таким образом, его не только обездвижили, но даже и стянули его череп, что бы мысли не могли свободно двигаться. Его мысли тоже связали.
Под ремнём к вискам просунули, что-то мягкое и влажное.
Яркий свет лампы перекрыло лицо заведующего с боевым раскрасом.
Дворецкий опять крикнул свой любимый лозунг.
- Умри тиран!
Но кляп заглушил поток слов, и получилось просто невнятное:
-Му - му.
Заведующий повернул тумблер. Раздался щелчок. Свет в глазах Дворецкого погас.
Очнулся Дворецкий в той же оранжевой комнате. Хотя, может быть, это была другая комната. В этой комнате стояла кровать, и полы были сухими. Дворецкий к кровати был привязан.
Над кроватью склонился заведующий отделением.
- За что ты меня так любишь? - спросил он.
Дворецкий смотрел на него и молчал. Его сознание было похоже на разбитое зеркало. Осколки поначалу разлетевшиеся кто куда, теперь ползли обратно, пытаясь сложиться в единое целое. Но складывались они, почему то в неправильном порядке и отражали действительность в искажённом виде.