В один из дней Рублёв попался. Санитары проверили его рот, и нашли под языком таблетки галоперидола. По законам Дятловой горы, Рублёва ждало суровое наказание. Но в тот день заведующий отделением отсутствовал, он был избран делегатом на отчётно-выборную конференцию Великой индейской партии. Это партия была нужна для того что бы прославлять и увековечивать деяния и мысли Великого вождя. По странному стечению обстоятельств, все руководящие должности в стране занимали члены именно этой партии.
В ожидании заведующего, санитары привязали Рублёва к койке вязками. В рот ему запихали двойную порцию галоперидола и проследили, что бы всё это было выпито.
Теперь, Рублёва корёжило с удвоенной силой, да к тому же связанного. Лицо его стало красным, и жилы на шеи напряглись готовые лопнуть.
Связанный пациент привлекал внимание остальных. К нему то и дело подходили особенные с одним и тем же вопросом:
-За что?
Подошёл Дворецкий. Его только вчера перевели в отделение из оранжевой комнаты.
- Терпение и труд, вязки перетрут - торжественно произнёс он и вышел в большой коридор.
Дворецкий сильно изменился. Он сразу распустил свою революционную организацию. Распустил тем, что ни разу не явился на её тайное собрание. Может быть, просто забыл о её существовании. А так как организация существовала только в его воображении, то без этого самого воображения она просто самоликвидировалась. Пропали все ячейки и их руководители. Исчезли революционные лозунги и призывы. Но кипучесть натуры Дворецкого никуда не делась. Ему обязательно надо было, что-то делать. Что- то совершать и преобразовывать. Он нашёл для себя промежуточное, временное занятие. Теперь, Дворецкий ходил по отделению, и считал количество особенных в палатах. Вечером он приносил к Медицинскому посту сводку. Это был измятый клочок бумаги, на котором многократно исправленная, карандашом была выведена цифра - количество особенных в палатах.
- Вот - протягивал он дежурной медсестре сводку.
За этот труд медсестра протягивала Дворецкому пряник, который он тут же принимался грызть.
На соседней с Рублёвом койке восседал Лёша-солдат. Лёша что-то усердно разучивал, поговаривая в полголоса набор однотипных фраз:
- С прискорбным видом, спешу сообщить вам, глубокоуважаемые члены медицинской комиссии, что я совершенно выздоровел. Я полностью соответствую режиму и внутреннему распорядку. Прошу вас выпустить меня в ближайший выпускной день.
Лёша - солдат готовился к медицинскому освидетельствованию. Комиссия должна была установить, способен он жить в обычном мире или нет. Такие комиссии проходили раз в год, и их в жизни Лёши-солдата было уже несколько. На всех Лёше говорили - нет.
- Лёша отвяжи меня - крикнул соседу Рублёв.
- Если я отвяжу тебя, санитары зафиксируют меня. А мне нельзя. У меня завтра комиссия. Попроси Дворецкого. Он оранжевый, оранжевых не привязывают.
Но Дворецкий был уже в третьей палате. Он увлечённо считал особенных, записывая, что то на клочках бумаги.
На ближайшей кровати сидел Швецов. Он мастерил петушиный гребень. Мастерил из обрывка резинки вытащенной из собственных больничных брюк (как известно Швецов брюки не носил, так как считал себя птицей, а птице брюки не нужны) и большого куска красного поролона, который он подобрал возле больничной помойки. На днях, Швецова впервые в жизни водили на трудотерапию. Возвращаясь в отделение, он и подобрал поролон. Швецов состоял в тайной революционной организации Дворецкого. Он был руководителем ячейки в третьей палате и надо сказать, что был чуть ли не единственным членом организации ( кроме разумеется Дворецкого) который вступил в неё осознано и по идейным соображениям. Даже голоса, которые преследовали Шваецова ежеминутно, шептали ему о верности революционного пути.
- Долой трудотерапию! Беги если не можешь ползти - поприветствовал человек-птица Дворецкого.
- Хватит. Хватит лозунгов - поморщился Дворецкий. - Трудотерапия это благо. Заведующий думает, и заботиться о нас. Он великий доктор. Ты же был сегодня на трудотерапии?
Швецов кивнул, ещё не понимая, куда клонит руководитель революционного движения.
- Как ты можешь кричать - долой трудотерапию? Ты, который впервые вышел из комнаты! Впервые за десятки лет покинувший стены отделения! Ты был на свежем воздухе. Ты трудился. Это доставляло тебе удовольствие. Работа на свежем воздухе! Что может быть прекрасней.
Швецов смотрел на Дворецкого, раскрыв рот. Он даже выронил из рук уже готовый петушиный гребень.