После волнений и митингов, которые организовывал в отделении всё тот же Дворецкий, порядки ужесточили. Во время раздачи лекарств, у всех стали проверять рот, что бы ни прятали таблетки под язык. По палатам провели общий шмон. В матрасах и подушках нашли массу запрещённых предметов.
Копейкин пробовал откупиться, но санитары были неумолимы. Эти грубые пальцы, раздвигающие рот и шарящие под языком, вызывали у него отвращение. Ему всё время хотелось один из этих пальцев откусить. К тому же, Копейкину запретили приносить еду в палату и посещать индейские посиделки по вечерам. Теперь ему приходилось, есть в столовой со всеми вместе, что было по отвратительности почти тоже, что и чужие пальцы во рту.
Но были и плюсы. Копейкина записали на трудотерапию. Здесь ему тоже немножко повезло - его определили в команду завхоза Трофима.
Завхоз побаивался ковбоя и поэтому не спешил загружать его работой. В обязанности этой команды входила уборка территории, переноска белья и другие функции из разряда отнеси-принеси и разгрузи-выгрузи.
У Трофима была своя маленькая каморка, расположенная на чердаке отделения. Здесь хранились мётлы, лопаты кирзовые сапоги и фуфайки. На отдельной полке, словно дохлые мыши, лежали серые комки шапок ушанок.
В то утро Трофим шёл по отделению обутый в белые валенки и сиплым голосом пытался кричать:
- Хозяйственная бригада, собираемся. Одеваемся в зимнее. Идём на уборку снега.
Кричал он в основном для Копейкина, так как остальные у него были вымуштрованы и давно стояли у выхода на чердак. После недолгого переодевания , облачённая в фуфайки и кирзовые сапоги бригада вышла на территорию. Когда спускались по лестнице, кирзовые сапоги громко цокали, можно было подумать, что не люди, а кони спускаются по лестнице. Лишь один Трофим не цокал, он был в валенках. Особенным валенки не полагались. Во первых в валенках было проще бежать, а во вторых их всё равно бы съела моль, а кирза это на века!
- И ты, ваше благородие, не задерживай - говорил Трофим Копейкину, шедшему последним.
Копейкин и здесь выделялся, он не надел шапку-ушанку, а остался в своей затёртой ковбойской шляпе.
- От сель, до сель. Надо убрать - кивал Трофим на заваленные снегом дорожки вдоль отделения.
- Ещё вдоль овощехранилища наша территория и парадный вход.
Бригада и так знала свою территорию, сказано это было для Копейкина, который впервые вышел на работу.
Снегу навалила прилично. Шёл он всю ночь, а под утро ещё и разыгралась метель. Дятлов дом утонул в снегу. Местами снег достигал уровня окон первого этажа. Ели-ели сумели открыть двери, что бы выпустить уборщиков. В этот день, особенных не посылали на другие объекты. Все стали дворниками. Всё было брошено на уборку снега. Трофим раздал со своего склада все фуфайки и кирзовые сапоги. Но дело продвигалось медленно. Уборщиков было много, но снега было ещё больше. Работа кипела.
Копейкин не был на улице с самого лета. Наверное с того самого момента, когда он и следователь упали в невесть откуда взявшийся августовский сугроб.
Снег слепил. Так может слепить только декабрьский ещё не приевшийся не истоптанный и не примятый снег. Морозный воздух Копейкин просто съедал, ел его, словно манную кашу, жадно и большими ложками.
За полгода, он привык к вони и смраду отделения. Он уже привык считать эту вонь за чистый воздух. И теперь вот это - безграничное пространство морозной сини, которое можно было есть без остановки. От этого закружилась голова. Первые десять минут, он просто стоял и не мог надышаться.
Снег продолжал падать большими пушистыми хлопьями. Словно кто-то на небесах порвал огромных размеров матрас и теперь разбрасывает его содержимое.
- Не отставай, ваше благородие - крикнул Трофим.
Копейкин стряхнул с полей своей шляпы снег и начал расчищать дорожку. Работа освежала, она помогала выветриться из головы, спутано - сонной химии лекарств. Во рту появилась слюна, хотя до этого была пустыня Сахара. Пропал также пластмассовый привкус. Возможно, он возникал от отсутствия слюны.
- Подальше откидываем. С бордюров тоже снег снимаем - командовал Трофим.
Копейкин активно работал лопатой. Он даже не заметил, как отстал от основной бригады. Копейкину, стыдно было себе признаться, но работа на свежем воздухе доставляла ему удовольствие. До этого, он вообще нигде и никогда не работал. Среди ковбоев это было не принято. Понятия не позволяли.
Кодекс чести настоящего ковбоя (упрощённый вариант).
Ковбой не индеец. Ковбой всегда и во всём должен быть выше индейца.