В это время дежурный врач монотонным голосом читал сводку:
-Резких всплесков и обострений в отделении не зафиксировано. Общий эмоциональный фон положительный. Больные исправно выполняют все требования. Количество пациентов отправляемых на трудотерапию приближается к пятидесяти процентам, количество пациентов прошедших электросудорожную терапию около двадцати процентов. Суицидов и случаев побега не зафиксировано.
- Всё? - спросил заведующий.
-По основной сводке всё.
Заведующий заметил, что дежурный врач чег- то недоговаривает.
- У Вас еще, что-то есть?
- Да. Меня, вновь беспокоит Дворецкий.
- Что на этот раз?
- Он возомнил себя мессией, несущим людям доброе и вечное. Ходит по отделению с какой-то палкой похожей на посох и проповедует целыми днями. Внешний вид имеет запущенный. Отпустил бороду и не моется.
За ним ходят толпы особенных и с каждым днём их количество растёт! Скоро, за ним будет ходить всё отделение. Как бы всё это не приняло радикальные формы.
- Что он проповедует? - поинтересовался заведующий.
Дежурный врач замялся.
- Он проповедует любовь к вам!
- Интересно.
Заведующий прошёлся по кабинету. Он остановился и заметил, что на его коленках ещё присутствуют частицы белого песка. Заведующий стряхнул их.
- Они нарушают режим?
-Нет. Но их становится угрожающе много.
- Видимо электрошок изменил направленность, но не изменил действенность данного субъекта. Придётся положиться на старый добрый аминазин. Назначьте ему два кубика внутримышечно.
Заведующий опустился в кресло и ещё раз внимательно посмотрел на дежурного врача.
- Послушайте, уважаемый, вы много лет работаете дежурным врачом и постоянно находитесь в отделении. Вы наш единственный дежурный врач! Несмотря на то, что мы столько лет работаем друг с другом, я о вас совершенно ничего не знаю. Например, я не знаю, что вы делаете по ночам?
- По ночам я сплю.
- А вам никогда не казалось, что по ночам вы превращаетесь в птицу и стучите в чужое окно.
-Нет. У меня крепкий сон. Снов я не вижу.
- Жаль. Если бы вы были птицей, с вами было бы интересней. Мне было бы, о чём с вами поговорить.
Визит дамы.
Вечером пришла Жанна. Она никогда не приходила вечером, а в этот раз пришла. В конце смены она осталась в процедурном кабинете и погасила свет. Она закрыла дверь и уходящая смена подумала, что Жанна ушла домой чуть пораньше. А она просто сидела и смотрела в окно.
Зимний вечер опустился быстро, словно тёмный занавес на театральную сцену. Включилась иллюминация, окна квартир и просто уличное освещение. А ещё, то тут, то там стали загораться огоньки новогодних ёлок. Всё это сливалось в один большой разноцветный клубок, который лежал у подножья Дятловой горы. Этот клубок назывался - праздничная резервация. И там царила жизнь и веселее.
Когда осталась ночная смена, Жанна вышла из своего кабинета и незаметно пробралась в инсулиновый бокс.
Рублёв и старенький дедушка стояли у окна и, так же как и Жанна, минутой ранее, смотрели в окно на разноцветные огни резервации.
- Ты?!
Рублёв бросился к ней на встречу. Они обнялись. И только обнявшись, поняли, чего им все эти дни не хватало. С минуту они стояли неподвижно, боясь, как бы эти объятия не оказались плодом фантазии, как бы всё это не исчезло, разожми они руки.
Жанна покосилась на старика.
- Он ничего не слышит. И совсем не разговаривает - прошептал ей на ухо Рублёв.
Старик продолжал смотреть в окно. Ничего в его мире не происходило кроме этих мерцающих огней зимней иллюминации.
- Как ты здесь? Здесь спокойней. Правда? - полушёпотом спросила Жанна.
- Да. Здесь спокойней. Перестали давать галоперидол. Это уже хорошо. Нет судорог и неусидчивости. Я к ним даже успел привыкнуть. Сейчас без них как то непривычно. Плохо то, что не выпускают из палаты. Старик целыми днями молчит, а книг и журналов здесь не держат. Всё занятие это целыми днями ходить из угла в угол. А вечером смотреть в окно на огни резервации. Но у всего есть свои минусы.
- Это инсулиновый бокс. Всё это затишье перед бурей. С понедельника начнётся инсулинотерапия.
Жанна горько вздохнула.
- Я знаю только что это назначено в наказание. И исполнять наказание, поручено мне.
В больших от очков глазах Жанны появились слёзы. Они блеснули, и стёкла сейчас же увеличили блеск.
Рублёв обнял девушку и прижал её к себе.
- Перестань. Если бы это делала не ты, то нашёлся кто-то другой. Я ведь рядовой особенный, а особенные не имеют на Дятловой горе никаких прав. С ними можно делать всё. Даже если кто-то здесь пропадёт, его не будут искать. По здешним обитателям ни кто не плачет. Мне даже приятно, что это будешь делать ты. Мы будем видеться ежедневно.