Заведующий взял шприц, который Жанна для него набирала, и уколол девушку в бедро. Сделал он это наотмашь, с каким-то остервенением. В глазах девушки застыл ужас. Она ожидала увольнения, но теперь поняла замысел заведующего, и её охватил животный страх. Химия быстро проникла в кровь. Тело её обмякло. И в какой-то момент ей стало всё равно. Всё равно где она, что с ней происходит и может ещё произойти. Она смотрела на происходящее, словно со стороны. Словно не с ней всё это происходило, а с кем-то посторонним, с кем-то к кому она была совсем равнодушна и безучастна.
-Вот так, вот так... - успокаивал её заведующий, поглаживая по голове.
Он отпустил сопровождавших каталку санитаров. Строго-настрого запретив им чесать языками.
Закрыв на ключ дверь, он принялся разглядывать лежащую перед ним девушку. Она была аппетитна, но взять её вот такую вот, бесчувственную и беспомощною, ему не хотелось.
- Даже эта пьяная в дрыбаган танцовщица Кити, которую я драл в маленькой занюханной квартирке, была хоть на что-то способна. Выдавала хоть какие-то эмоции. А это что? Всё равно, что труп. Зачем я тогда задушил Кити?
Он задавал себе этот вопрос и отвечал на него одно и тоже. Наверное, хотел создать для себя догму, которая успокаивала и всё объясняла. Тогда ему, в какой-то момент захотелось пойти дальше. Узнать, что будет там за гранью. Потом он просто не успел остановиться. А пошёл дальше и дальше. Остановился только когда обнаружил себя сидящим на полу комнаты, в луже крови и со скальпом Кити в руках.
Кровью девушки он нарисовал себе на теле боевой раскрас. Так требовали индейские традиции. Раскрас до сих пор не смылся. Что заведующий воспринял как знак.
Теперь перед ним другая девушка. Черты лица и тела более округлы и нежны. Она создана для любви. Каждая её складочка и рыжий завиток, созданы для любви. Но она ненавидит его. Он больше не будет ошибаться. Он всё сделает по-другому. Он не будет придаваться безудержной похоти. Он сделает всё умней и тоньше.
Заведующий посмотрел на скуластое лицо Копейкина, лежавшего на верстаке с уже подключенными клеммами и застёгнутыми ремнями.
- Ты подождёшь. Ты можешь подождать, мой будущий генерал. Сначала я сделаю себе скво.
Он принялся расстегивать ремни с головы и запястий ковбоя.
Есть у революции начало. Нет у революции конца.
Бунт протекал по всем правилам , по которым и должен был протекать. Правила эти были заведены давно и соблюдались неукоснительно. Всё вокруг металось, скакало и прыгало. Первым делом были разграблены хлебный склад и общественный холодильник, в котором под замком хранились передачи от родственников. Многим их собственные передачи и достались, только они не догадывались об этом.
Затем обезумевшая толпа бросилась в раскрытые двери. В отделении делать было нечего. Всё что можно съесть толпа съела, всё, что можно сломать - сломала. Повсюду летал пух от подушек и вата из матрасов. Всё это напоминало снег, который пошёл не вовремя, после того как Новогоднее представление закончилось.
Потом кто-то из особенных попробовал открыть дверь. Ту дверь, что вела во врачебный коридор. Дверь оказалась не заперта. За этим первым последовали остальные. Особенным всегда хотелось попасть во врачебный коридор. Эта была их мечта. По нему они проходили только один раз в жизни - когда их приводили в отделение, а потом они могли видеть его лишь через полуоткрытые двери. Вход в него был закрыт. Если кому-то запрещать куда-то идти. То ему ещё больше хочется туда попасть. Запретный плод сладок.
Вскоре врачебный коридор и выходившие в него кабинеты заполнились особенными. Кто-то примерял халаты врачей развешанные на вешалках, иные шарили по полкам и секретерам в поисках съестного. Нашли пачку сигарет. Её тут же выкурили. Погрузив коридор в клубы табачного дыма. На всё это с портретов взирали старые бородатые светила психиатрии. Пробовали жевать листья пальмы, росшей у входа в кабинет заведующего, но они оказались не вкусными. Плюнули. Сказали, что у врачей красиво, и они остаются здесь, а врачи пусть сидят в палатах.
Валера Швецов попробовал попасть в кабинет заведующего, но кабинет запирался на отдельный ключ, как и ведший на чердак отдельный вход. Заведующий был человеком предусмотрительным и видимо предусмотрел даже такой вариант развития событий. Швецов переменился. После того как прошёл процедуру электрошока, он больше не кукарекал, он стал серьёзен и даже записался в библиотеку. В которую его так ни разу и не отвели. Потому что библиотеки здесь просто не было.