Но мы совсем забежали вперёд. Так далеко и не стоило забегать. Вся эта информация уже давным-давно рассекречена и находится в широком доступе. Достаточно открыть Википедию и вы об этом прочтёте гораздо больше, чем я вам здесь сейчас изложил.
Лучше бы нам сейчас вернуться к нашим старым друзьям. Которые улетают с чердака Дятлова дома на дирижабле. Вернуться и посмотреть - как у них там дела.
Копейкин поджёг фитиль горелки. Пригодились спички заведующего отделением. Газ синим пламенем стал нагревать внутренности шара. По бокам корзины стояли Рублёв и Великий вождь. Они держали складки купола. От этого купол быстрее и равномернее наполнялся горячим воздухом.
Жанну положили внутрь корзины. Дно устлали фуфайками, взятыми на складе у завхоза Трофима. Сверху Жанну тоже накрыли фуфайкой. Девушка спала и чему-то во сне улыбалась.
Стропильную систему Копейкин подпилил ещё месяц назад. Теперь он легко снял восемь шиферных листов вместе с обрешеткой. Когда корзина начала отрываться от пола чердака, Рублёв и Великий вождь запрыгнули в неё. Последним запрыгнул Копейкин. Перед этим он отвязал верёвку, которой корзина была привязана к ручке двери. Такой своеобразный якорь.
Шар медленно стал подниматься вверх. Прожектора слепили глаза. Вокруг дирижабля, как и вокруг всей больницы кружили дятлы. Они подлетали близко и пристально смотрели в глаза. С десяток дятлов сразу же юркнули в отверстие в крыше и принялись стучать в звуконепроницаемые стены электросудорожной лаборатории.
Шар медленно проплыл над больничным двором, освящённым уличными фонарями и полетел в сторону резервации. Дирижаблем никто не управлял. Потому что никто не мог им управлять. Он летел туда, куда дул ветер. А ветер здесь всегда дул в сторону резервации. Случалось это от того, что люди в резервации открывали свои маленькие форточки и в них затягивался воздух. Чем больше форточек открывалось, тем больше воздуха затягивалось. Тем сильнее становился ветер, дувший в сторону резервации.
От этого ветра, Копейкин поглубже опустил на уши свою засаленную ковбойскую шляпу. Жанна по-прежнему спала и улыбалась во сне. Великий вождь стоял рядом с Рублёвым. Все они утеплились, надев больничные фуфайки и шапки ушанки. Только Копейкин не захотел променять свою ковбойскую шляпу, хотя фуфайку тоже одел
Они смотрели вниз. А внизу было людское море. Особенные, оранжевые, серые и белые, медперсонал и шизофреники, параноики и охрана, олигофрены и санитары - все смешались в одно разноцветное, разновозрастное, людское море. Это море, у которого были глаза и рты. Оно смотрело на них выпученными, круглыми глазами и хлопало ртами, как хлопает ртом рыбы выброшенная на сушу. Возможно, людское море хлопало ртом не просто так, возможно оно пыталось им, что-то сказать, но они летели высоко и ничего не слышали. Сзади освящённый многочисленными прожекторами и освещающий всю округу, как скала или даже как тонущий корабль, который покинули матросы и пассажиры, стоял главный корпус Дятловой горы.
- Тебе не надоел весь этот шизофренический бред? - спросил Великий вождь у Рублёва.
Рублёв пожал плечами. Он не знал что ответить.
- Ты можешь всё изменить. Хлопни три раза в ладоши и быстро оглянись.
Рублёв медленно развёл замёрзшие руки. Медленно и размеренно хлопнул ладонями :
- Раз. Два. Три.
Быстро оглянулся через левое плечо.
И последняя..
В кафе всё оставалось по-прежнему. Всё те же посетители, даже музыка звучала всё та же, инструментальная обработка битловского естэдей. На сцене в холле подходил к концу Детский утренник. Дети наперебой рассказывали старому клоуну, о том какие чудеса видели три раза хлопнув в ладоши и быстро обернувшись. Клоун дарил им за это конфеты. Всё было привычно.
Хотя нет! Привычно как раз не было. Рублёв смотрел на посетителей кафе и ему казалось, что всех их он откуда-то знает. Но оттуда?
Вот девушка, теребящая на шее ожерелье из крупного бисера. Он знает, что её зовут Жанной и почему то ему очень хочется её поцеловать. Её спутник, сидящий спиной и недовольно озирающийся, словно ждёт неприятности со всех сторон. Это же Копейкин. Бармен за стойкой - брадобрей Шамша. А у солидной женщины администратора на бейджике написано Каляева. За столиком в углу сидит следователь и о чём-то громко спорит с кудрявым судмедэкспертом. Оба уже изрядно подшофе и на них косится бармен. Среди детей, уходящих с утренника, мелькнуло лицо Сарокаева, только не седое и без морщин. Охранник у входа Алишер. Только здесь он причёсан и в костюме с галстуком. А у аптеки стоит Дворецкий и о чём- то оживлённо беседует с аптекарем Швецовым.