ДУРАЧЬЁ ВЫ, ГОСПОДА ХОРОШИЕ!
Пассажиры маялись в ожидании багажа возле движущейся ленты, а Степан задевал их вопросами:
- Вы разговариваете по-мински? Я уже давал вам автограф?
- Какой-то ты не в меру радостный, - одёрнула его Маруся.
- У радости нет меры. Если научишься радоваться мелочам - ты будешь счастливым человеком. А тебе это особенно к лицу. Гармония рождается из положительных эмоций, - отвечал Олешка, ловко снимая с ленты чемодан Маруси, - впереди у нас много открытий! Нутром чувствую - оно меня никогда не подводило.
Маруся вздохнула:
- Столько денег ухлопано, а мне до конца не понятно...
Но она в душе радовалась, что Степан как-то сумел наладить отношения со Стилистом. Утром она застала их вместе возле ресепшна с чашечками кофе. И сейчас они оживленно болтали, обсуждали новые идеи будущего проекта. А ей говорить не хотелось. «Ну, это без меня, - размышляла она, - у меня впереди свой проект».
На толстой Марусе живот с пятимесячной беременностью смотрелся гармонично и в соответствии с её фигурой. Она красиво плыла среди толпы, украшая своей яркостью и цельностью пассажирский поток из деловых государственных лиц, их тощих жен с капризными лицами, туристами, усталыми от впечатлений и расстроенных возвращением в стабильную действительность родной страны. Иногда она специально отставала, чтобы увидеть, как ищет её глазами Юрик.
Мрачному Парамонову хотелось поддержки и одобрения - в Минск он летел «нормальным человеком», без начесов, боевой раскраски, только сережка в ухе осталась от его прежнего прикида. Его вихлявая фигура появлялась то слева, то справа от Маруси. Она цыкнула на него, чтобы не путался под ногами. Обиженный Парамонов пытался кого-то вызвонить из «Карамелей», чтобы приехали за ним в аэропорт, и узнал свежую новость о Гене Голявине, жестоко избитом гопниками возле гей-клуба.
- Юрик, Гены больше нет, его убили, - прерывающийся голос Костика достиг Стилиста.
Латун остановился и вопросительно посмотрел на Марусю. Как правило, она знала все ответы на вопросы, которые ему задавали.
- Ты знаешь Гену?
- Нет! - твердо ответила Маруся.
- А ты, Олешка, знаешь Гену?
Степан отрицательно мотнул головой:
- Нет!
- Мы не знаем Гену, но выражаем семье погибшего соболезнование, закрыл тему Стилист и вернулся к разговору с Олешкой.
- Ну как же, это же был твой...- начал объяснения Парамонов, но Маруся больно наступила ему на ногу:
- Парамонов, ты ведь знаешь, из-за чего убивают возле гей-клуба!
- Ну да, конечно, можно предположить - согласно закивал Костя.
- А знаешь ли ты, Парамонов, за что убивают на улице, на выходе из аэропорта? Ты хочешь о чем-то напомнить Юрику своими дурацкими разговорами? Хочешь занять место Гены Голявина? Я вижу, ты и серёжку вдел в ухо, чтобы все видели твою ориентацию. Знаешь ведь, что серёжки носили принцы, пираты или педики. Ты явно не из принцев, и корабля твоего здесь не видно! И знаешь, что тебе скажу? Гопники есть везде! Им нравится убивать тех, у кого блестящие кнопки в ушах! Вон они смотрят на тебя, знают с кем ты дружишь, куда ходишь. Не тащи Юрика за собой в могилу. Он не помнит Гену и прежнюю свою жизнь.
Теперь Парамонову казалось, что все смотрят на помеченное женской серёжкой ухо и смеются, ненавидят и презирают его. «Снять, немедленно снять. Просто был в образе...» - бормотал он, замедляя шаги. Остановился возле киоска «Белпочта» и стал выковыривать серёжку из уха.
Маруся рванула ворот блузки, плеснула на ладонь минералки, чтобы охладить пылающее лицо. «Прости, Гена. Я не напомню о тебе».
Никто и не заметил, чего ей стоил разговор с Костиком.
Они пересекли границу таможенного контроля и вышли в зал ожидания. Сразу грянула музыка, и к потолку рванулись шары, наполненные гелием. Длинноногие девочки из «Карамелей» не дали пропасть отвергнутой коллекции. Желтые, невостребованные Парижем платья, выглядели в аэропорту очень оригинально. Модельки с удовольствием демонстировали себя, удивляя слаженностью движений. В первых рядах очень ладно солировала Геля. Короткое выступление, закончилось визгом и смехом. Усталые, вялые после перелета пассажиры охотно снимали этот желтый фейерверк на мобильники и требовали:
- Еще!
Но Геля уже остановилась. Удивила - и достаточно! Бросилась на шею Степану - и вызвала шквал аплодисментов.
- Вот она, трепещущая радость ожидания награды! Кто очень желает - обязательно получит! - ликовал Олешка.
Маруся так не считала. Ей абсолютно не было ясно: нужна ли она Стилисту.
«По-моему, я проиграла», - думала она, но внутренний голос требовал убедиться, что не только Степашке засияла счастливая звезда. Ей хотелось неопровержимых доказательств. Но получилось озвучивание некоего ультиматума: